Это все равно что предпочесть ржавую Хонду редкой французской спортивной машине.
Конечно, она знает, что может добиться большего, чем это.
— Ты когда-нибудь пыталась, например, считать звезды? Просто чтобы посмотреть, как много ты можешь сосчитать? — спрашивает он невнятно, ударяя плечом о ее плечо.
Он пытается произвести на нее впечатление?
Пытается казаться глубоким или метафоричным?
Придется постараться, идиот…
Я откидываюсь назад, делаю глоток пива и наблюдаю за разворачивающимся дерьмовым шоу, ожидая идеального момента, чтобы разрушить это маленькое любовное гнездышко.
— Нет, — говорит Шеридан, глядя на небо. — Это звучит… честно говоря… довольно скучно.
Он смеется.
— Да, наверное, ты права.
Она делает глоток, и он не пытается скрыть тот факт, что бесстыдно смотрит на нее. Это похоже на сцену из фильма, где парень суетится и нервничает, а девушка ничего не замечает и не догадывается, что он отсчитывает секунды до того, как попытается ее поцеловать.
Только через мой труп.
Парень-Хонда наклоняется как раз в тот момент, когда она делает очередной глоток.
И они сталкиваются головами.
Шеридан смеется. Он смеется.
— Ты в порядке? — Шеридан тянется к его голове, проводит пальцами по короткой копне каштановых волос.
— Да, — он накрывает ее руку своей и не спрашивает, в порядке ли ее чертова голова. — Это была моя вина.
— Чертовски верно, — вмешиваюсь я, потому что больше не могу этого выносить.
Они одновременно оборачиваются, и Шеридан ахает, прижимая руку к груди.
— Август, какого черта ты здесь делаешь? — она поднимается со ступеньки, на которой сидела.
Парень-Хонда следует ее примеру, его настороженный взгляд мечется между ней и мной. Я знаю его тип. Я ходил в школу с миллионами таких же коротко подстриженных задниц, как он. Если бы я захотел, я мог бы бросить на него один взгляд, чтобы он обделался.
— Разве Адриана не сказала тебе? Она пригласила меня, — я прячу довольную ухмылку за глотком пива. — Предположительно, есть подруга, с которой она хочет свести меня. Очевидно, я как раз в ее вкусе.
Шеридан прищуривается. Либо она мне не верит, либо все это для нее новость.
Но, честно говоря, это сработало. Папа проводит редкие выходные дома, а значит, я бы не смог развлекать Розочку у себя дома. А я бы так и сделал. Если бы Адриана не устраивала эту маленькую тусовку, я бы организовал еще одну пивную вечеринку у себя дома исключительно в качестве предлога, чтобы снова заполучить Шеридан на свою территорию.
Но если я попытаюсь протащить ее тайком сегодня вечером, мой отец выйдет из себя. И последнее, что мне нужно, это чтобы он вмешивался во все это.
— Так, может, тебе стоит поискать ее подругу? — Шеридан складывает руки, хотя это нескоординированное усилие. Трудно сказать, сколько дешевого пива она выпила, но рискну предположить, что достаточно для солидного кайфа.
Парень-Хонда молчит, и с таким же успехом он мог бы быть невидимым — что говорит о многом. Но судя по тому, как он одет, уверен, что чувак привык к этому.
Он — никто и ничто, парень второго плана.
А я — главный, мать его, персонаж.
— Я почти уверен, что нашел ее, — говорю я. — На самом деле, я смотрю на нее прямо сейчас.
Шеридан с трудом сдерживает улыбку, но она пробивается к ее мерцающим радужкам.
— Ты знал, что я буду здесь, не так ли? Адриана сказала тебе. Я знаю, что говорила. Я собираюсь убить ее…
— Вообще-то, я понятия не имел, придешь ли ты.
Я просто надеялся.
Я ездил взад и вперед мимо дома, пока не увидел ее машину снаружи, а потом ждал, чтобы приехать. Это преследование, но оно сработало. Потому что вот она. И я здесь. И все превращается в гребаные розы — в буквальном смысле.
Я делаю шаг к ней. Хонда начинает что-то говорить, но я останавливаю его убийственным взглядом. Когда этот имбецил пытается заговорить снова, прерываю его, прежде чем он успевает произнести первое слово.
— Сделай себе одолжение и убирайся отсюда к черту, — говорю я. — Имей немного гордости, парень. Твоя игра слаба.
— Август, — Шеридан замахивается на меня, хотя она все еще слишком далеко, чтобы дотронуться. — Не будь злым. Гарретт, мне так жаль…
Парень, не говоря ни слова, направляется внутрь. Я не уверен, сколько времени у нас есть наедине. Этот дом едва ли достаточно велик, чтобы вместить семью из пяти человек, а внутри уже, наверное, пара десятков человек, и ночь только начинается.