— Хорошо, детка, я готова, — кричит Кассандра позади нас. — О! Не знала, что мы не одни.
На моих глазах она хватает полотенце из кабинки и оборачивает его вокруг своего стройного, загорелого тела.
Я даже не хочу знать…
Направляясь внутрь, позволяю словам отца играть в моей голове по кругу всю ночь, рассматривая их со всех сторон.
Люди могут меняться — я тому живое доказательство.
Но это разворот на сто восемьдесят.
Тем не менее, это шаг в правильном направлении. Если мой отец готов двигаться вперед, может быть, Роуз тоже подумают о том, чтобы сделать то же самое. Если бы они могли уделить мне хоть минуту времени, они бы увидели, что я сын своего отца, но я не мой отец.
Лежа в постели, перечитываю старые сообщения от Шеридан. И прежде чем заснуть, отправляю ей сообщение.
Я: Шер, позвони мне, когда проснешься. У меня важные новости.
Сообщение доставляется, но так и остается непрочитанным. Уверен, что она спит. Прошел чертов день.
Я засовываю телефон под подушку и закрываю глаза, погружаясь в дремоту с тем, чего у меня не было час назад… надеждой и неумолимой решимостью похоронить прошлое, чтобы Шеридан Роуз стала моим будущим.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ШЕРИДАН
Завтра я уезжаю.
Складываю последнюю одежду и запечатываю пластиковую сумку. Мне удалось втиснуть все свои вещи в пять коробок, не считая вентилятора и случайных вещей, уже упакованных в машину.
Отец стучит в дверь. Он все еще не ответил на мои вопросы, заданные на днях, и мы не совсем в хороших отношениях, но ради мамы стараемся держаться радушно.
— Твоя мама отдыхает, — говорит он. — Мона уже в пути.
Я клянусь, мама вернулась домой из больницы более измученной, чем когда поступала в нее.
— Хорошо, — я не встречаюсь с ним взглядом. Я все еще не могу смотреть на него.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я завтра поехал за тобой туда? — спрашивает он. — Немного грустно, что я не смогу помочь своей дочери поступить в колледж.
— Это будет пустая трата бензина, если ты проедешь весь этот путь, чтобы помочь мне перенести пять коробок…
— Я не смотрю на это с такой точки зрения, — отец присаживается у изножья моей кровати, плечи опущены, выглядит более костлявым, чем обычно.
Я не знала, что он похудел. Наверное, я многого не замечала в нем в последнее время…
Папа смотрит, как я складываю коробки в углу. Мне нечего ему сказать.
— Это… из-за него? — спрашивает отец минуту спустя.
— Ты можешь назвать его имя.
Он колеблется.
— Я знаю, что ты не понимаешь. И я не могу винить тебя, Шеридан. Мы многое от тебя скрывали. Мы защищали тебя от многого. Мы думали, что поступаем правильно, и не хотели обременять тебя нашими семейными трагедиями. Сейчас я понимаю, что мы совершили ошибку. Мы должны были рассказать тебе, через что мы прошли, чтобы ты поняла, почему мы держимся подальше от Монро.
— Я читала статьи в мамином альбоме, — я стою к нему спиной, прижав руки к верхней части сумки, и смотрю в окно — то самое окно, через которое не так давно влезал Август. — Я знаю все.
— Ты не знаешь и половины, — говорит отец. — Как этот человек вымазал мое имя в грязи после того, что он сделал с моей сестрой. Его приспешники резали мои шины и изводили твою мать. Годами я не мог доехать до дома из продуктового магазина без того, чтобы за мной не увязалась полиция. И каждый год, в годовщины смерти Синтии и Элизабет Монро, наш почтовый ящик был забит письмами ненависти. И это только мелочи. И я не говорю о саботаже на работе. Однажды Монро пытался заплатить кому-то, чтобы тот подделал тест на наркотики, который я проходил для должности на мясокомбинате. Монро — чистое зло.
— Август совсем не такой.
— И откуда ты это знаешь? Потому что ты провела с ним половину лета? — усмехается отец. — Винсент был моим лучшим другом, Шеридан. С тех пор как мне было восемь лет. И он убил мою сестру и повесил это на меня из злости. Прости, но мне трудно поверить, что Монро способен воспитать порядочного молодого человека, достойного быть с моей дочерью.
Не знаю, что я могу сказать в этот момент, чтобы убедить отца, что знаю сердце Августа и оно не похоже на сердце его отца.
— Ты знаешь, Шер. Ты всегда можешь поговорить со мной о чем угодно. Я знаю, что это было тяжелое лето с твоей мамой, но, если ты захочешь поговорить о чем-нибудь, я здесь. Тебе не нужно убегать…
— Я пыталась поговорить с тобой несколько дней назад.
— Я имею в виду, ты можешь прийти ко мне со всем, что тебя беспокоит.