Она стала одеваться, подбирая вещи с пола, но все же изумлялась тому, что колдун молчит. Так легко отпустит? На деле получил, что хотел? От того защемило сердце, Радмила ждала человеческого теплого прощания, но собиралась в тишине и предрассветных сумерках. Утупившись в стену, Драгомир в последний раз пригубил трубку, полной грудью вдохнув крепкий дым, и с глухим стуком отложил ее на прикроватный столик. Бессловно, с самым скучным выражением лица, он поднялся и чеканным шагом вышел за дверь, а вернулся – с кинжалом.
Панночка взвизгнула и отшатнулась, на что чародей никак не ответил. Чуть погодя он повел бровью и раскрыл ладонь, уложив оружие на ней. Драгомир приблизился к прелестнице и промолвил:
-Чего испугалась, родимая? Неужто подумала, будто стану держать тебя силой? Какие глупости, Радмила, я ведь… а впрочем, неважно. Ты можешь оставить мой дом в любой момент, сослужив мне службу, все-таки я тебя спас, уж уважь. – поджав губы и мелко закивав, колдун вложил клинок в белые ладони девицы – Вонзи его мне в грудь. Умереть от твоей руки куда слаще, чем жить дальше с осознанием того, в чем ты мне так пылко призналась, жить и больше никогда не увидеть тебя.
-С ума сошел…
-И то правда. Так не томи. – он стукнул кулаком себе в район солнечного сплетения и дрожащим голосом вновь попросил – Давай же.
Радмила выронила кинжал и, заливаясь слезами, повисла на шее у Драгомира, страшась даже представить, что прежде улыбчивый разудалый колдун, желал повстречать свою смерть.
-Глупец, ведь ради меня придется выйти к людям…
-Выйду.
Отрезал он, все еще зажатый в тиски, каждая мышца в теле была словно налита свинцом.
-Работать не покладая рук…
-Разве мне впервой?
-Что, и девиц местных бросишь?
-Радмила…
Выдохнул он с укоризной, и, наконец-то отживев, взял красавицу на руки и вернулся с нею к постели.
Знакомство с хозяевами
Лето все сильнее пахло песком, осокой и засохшею глиной, каждый полдень был жарче прежнего. Казалось, что мир запекается, застывает как корка у пирога, и времени в запасе уйма, оттого на сердце был абсолютный покой, который приходит лишь на изломе июня.
Драгомир не отпускал Радмилу за околицу… не только ради ее блага, признаться честно. Ему казалось, что от любви к белокурой панночке он сошел с ума, и стоит ей пропасть из виду – он сожжет лес, поле за ним, высушит реку, пока не доберется до Заосередья и заберет ее обратно.
Никогда прежде жизнь его не казалась лучше: нежные и теплые женские руки преобразили дом. Радмила вычистила каждый половик и каждую доску, до блеска натерла крынки, выстирала подушки и покрывала, а то, что было совсем уж ветхим – пожгла во дворе и заменила тем, что привезла с собою как приданое. Домовой не мог нарадоваться на такую хозяйку, и всячески пытался помочь колдуну попрятать страшных постояльцев их подворья, которых, по его мнению, пока не следовало показывать красавице.
Чародей просыпался каждое утро до рассвета, раньше панночки, но не будил ее, а наслаждался ею до тех пор, пока сердце не начинало рваться из-под ребер. Он в забвении целовал золотое руно ее локонов, касался мягких белых боков и пышных бедер, ласкал их, завидуя сам себе. Как же красиво первые лучи лобызали ее чистое личико – не снести, колдун жмурился и тесно прижимал к себе сладкое тело возлюбленной, укрытое невесомой сорочкой.
А потом начиналась обычная суета, и любое дело у нее спорилось – скотина давала много молока, тесто поднималось пышное, прялась прочная пряжа. Оттого чародей сам меняться начал, каждый день чинил, латал что-то в доме, хлопотал в посадках, разгребал старые завалы. И что-то приятное, прежде совсем незнакомое, разливалось по телу теплом, когда Драгомир возвращался на обед, садился за стол, укрытый расшитой скатертью и, щурясь от солнца, вдыхал аромат свежесваренного борща. Покладистая красавица угождала ему, суетилась, а от того хотелось только махнуть рукой на все ее труды, подхватить на руки и унести в спаленку, чтобы утонуть в этой неге семейного счастья.
***
Радмила сперва побаивалась мрачного дома в лесу, по ночам ей слышались жуткие всхлипы и шорохи, от которых она не могла уснуть, и едва ли не верхом лезла на Драгомира в поисках защиты. Он укрывал любимую, отворачивал от окна, но понимал, что рано или поздно придется раскрыть секреты места, в котором ей предстояло жить. Понимал и не осмеливался… Страх потерять свое сокровище был таким сильным! Вдруг она не выдержит и сбежит? Не станет жить в проклятом доме.