-Друже, нехорошо это.
-Ты о чем? – не выпуская из рук рубанка, спросил чародей у домового.
-Мастеришь колыбельку, не обручившись с Радмилой. Так жить нельзя, прекращай прятаться и реши уже этот вопрос. Помяни мое слово, если первым к тебе придет ее отец, а не ты к нему – жди беды.
-Не каркай, старый! – огрызнулся колдун, он не дозволял говорить с ним на этот счет, ибо жутко боялся снова просить руки своей избранницы, он любил ее так сильно, что страшился не пережить разлуку. – Сказал же, что потолкую с Олегом вскоре.
-И зачем врешь нашей барыньке? Вот к чему сказал, что сегодня золото получил от кузнеца?
-Что я должен ей поведать? Как ради мавок утопил в пруду местного гармониста?
-А если она случайно узнает?
-Как? – Драгомир отошел от стола и угрожающе приблизился к домовому – Не ты ли расскажешь? Только попробуй.
-Ох, горюшко ты мое…
-Она ведь только привыкать начала, только стала доверять природе этого места, я не хочу ее пугать.
-А зря! Не надо здесь расслабляться, а по-хорошему, как бы я к вам ни привязался – не стоило бы вам здесь жить. Барынька слаба здоровьем, ей не под силу тянуть этот ветхий дом, да и… не говори, что не замечал. Всякое к ней из лесу тянется.
-Все потому, что я с того света ее вытащил, они чуют это. Но я ее не отдам, что понадобится, сам за нее сделаю, но не стану целовать сапоги Олегу, чтобы пустил нас к себе. Моя жена будет жить в моем доме и точка.
-Упрямец, эх! Только следи, умоляю.
Драгомир был не в силах продолжать эту беседу, он подошел к окну во двор и высунулся в него, дабы избежать продолжения разговора. Радмила с жердяем вешали белье, его роста хватало, чтобы без труда разравнивать вещи по веревке.
-Я б тебя этими панталонами отходил, мерзавец, только попробуй еще раз ночью заглянуть в окно.
Радмила с непониманием и возмущением взглянула на чудика, стыдливо прикрывшегося этой деликатной деталью одежды.
-А ну дай сюда!
Она выхватила белье у него из рук и сама, вытянувшись, закинула на веревку. Жердяй пугал ее все меньше, и она уже почти без страха и омерзения привлекала его к домашним делам. Вскоре к ним вышел Драгомир и, поцеловав румяную щеку красавицы, сказал:
-Вы тут побудьте без меня, надобно снова ехать к старосте. Уж не знаю, как все успеть, к завтрашнему дню треба шафран собрать, наверное, искать придется ночью.
-Позволь я помогу тебе, любимый, тут же лог совсем недалеко.
-Не вздумай! – Прикрикнул чародей, седлая коня – Чтобы носу за околицу не совала. – Хотел он, было, поручить домовому следить за Радмилой, но не переступил через гордость, чтобы обратиться к нему после размолвки – А ты смотри за ней.
Отдал он приказ жердяю и ускакал в направлении деревни.
Проклятые цветы
Барынька обиделась на грубость своего жениха, она уже много недель не видела ничего, кроме дома и двора. Что может случиться, коли она просто немножко пройдется и поищет цветы? А заодно докажет заносчивому колдуну, что может быть полезна не только на кухне.
Панночка тихо прокралась в хату за лукошком, сделала это так, чтобы домовой ее не услышал – старик точно не пустит никуда, даже покуда он с Драгомиром в ссоре. Она, пригнувшись, пересекла двор и, обернувшись у самой калитки, заметила жердяя, который пригрозил ей пальцем.
-Помилуй, дружок, он ведь меня за равную не считает. Я же приду до темноты, обещаю далеко не уходить. Ну же…
Костлявый замешкался, потоптался на месте, сомневался треклятый, но все же кивнул и помахал ей рукою вслед. Радостная девица выпорхнула за околицу и направилась в сторону лога.
Сначала все шло как нельзя лучше, было жарко и тихо, да вот правда так тихо, что даже птицы не пели, и так жарко, что тяжело было дышать. Зато цветков шафрана – сколько хочешь! Панночка все собирала их в лукошко, зная, что много сырья понадобится колдуну. Она шагала по оврагу дальше, увязая по пояс в бурьяне, чтобы вернуться с достойным урожаем.
Когда Радмила почуяла, что начало смеркаться, она засобиралась обратно, но даже не поняла, как потерялась – извилистый лог с высокими склонами будто не хотел отпускать. Девушка тщетно искала выход и с каждой минутой пугалась все больше, ничего не предвещало беды, но даже крик из груди не рвался. Духота так кружила голову, и было не понять, в какой стороне дом, тусклый закатный свет едва проникал за облака, и всюду царила лишь ненавистная тишина.
Белые ручки и ножки изодрала колючая трава, в горле совсем пересохло, панночка уже тысячу раз пожалела о том, что ослушалась жениха. Что же делать? Надо бы оглядеться, взобраться наверх и найти знакомый вход в лес. Девица стала карабкаться по отвесным склонам, под ее ногти набивалась грязь, а подняться все не получалось. Несколько раз она срывалась, падая, раздирала колени, но, наконец-то, одолела почти отвесную стену и выбралась на пригорок.