Снова поднимаюсь на рассвете,
Пью по случаю тернистое вино,
И никто не знает, что на свете,
Нет меня уже давным-давно.
Феодосия встретила вернувшуюся дружину с облегчением. Оказалось, сутки назад во главе с пришедшим таки ополчением оставленный на хозяйстве Ставр выдвинулся в сторону Сурожа, к которому со стороны Лусты подошло двухтысячное войско, возглавляемое византийским аристократом армянского происхождения Гаврасом Константином, который постепенно начал перехватывать у наместника нити управления византийскими городами. При нём в Крым стали активно приезжать армяне, что не очень нравилось местным, но пока сила была на стороне византийца, все терпели, а Гаврос не спеша подминал под себя местные полисы.
Появление Юрия изменило баланс сил и спутало все карты. Сначала Гаврос подумал, что всё рассосётся само собой, но, когда некоторые армянские общины пошли на поклон к конкуренту, понял, что инициатива уходит из рук и решился на ответный ход. Подняв личную дружину и вооружив практически всех своих клиентов, он попытался захватить Сурож, но разведка сработала хорошо и предупреждённый Ставр смог встретить незваных гостей, перегородив под Сурожем дорогу на восток. Пока всё это рассказывал Никифор, оставленный воеводой на хозяйстве у Юрия, родилась интересная идея, и чем больше он её обдумывал, тем больше она ему нравилась.
23 мая 1184 года
Луста
Михаил Гаврас с утра был не в духе. Мало того, что брат не послушал его и решился на авантюру, так с утра прискакал гонец от него с требованием нанять ещё хотя бы тысячу наёмников и чем быстрее, тем лучше. А это траты сейчас и неясные перспективы потом, так как княжич, с которым решил бодаться Константин, не так прост, за ним стоит сильный половецкий род, который кочует на севере Крыма. Он (род) может на прямую вмешиваться не будет, но, если Константин княжича убьёт, могут прийти и, наплевав на их соглашение, взять виру за кровь. А тут еще Ангелы запаздывают, ожидали их флот со дня на день. И деньги собраны не малые, и товар ходовой: меха собольи и куньи, бочки с мёдом и воском, солью и вином. Ну, и, конечно же, рабы, их тут изрядно скопилось, а воинов - всего ничего. Случись что, и две его сотни вряд ли помогут.
Вот очередной невольничий караван начал втягиваться в город. Около тридцати половцев носились вдоль колонны рабов, мгновенно гася любые попытки неподчинения. Михаил даже загляделся на работу кочевников. Что-то в этой толпе напрягало, но что именно, Михаил понять не мог. Внезапно колонна словно взорвалась изнутри.
Удар сердца, и рабы, скинув обноски и достав мечи, превратились в воинов.
Второй. Стража у ворот распрощалась с жизнью. Пала практически без сопротивления под ударами мечей псевдорабов.
Третий. Конные половцы с воем понеслись по городские улицы с сторону детинца.
Седьмой. Аркан обвился вокруг него, дернул и потащил за промчавшимся мимо всадником.
Десятый. Мучение прекратилось, и он, лёжа на земле, с трудом приходит в себя.
Пятнадцатый. Кто-то проворно вяжет ему руки.
Двадцатый. Его поднимают на ноги, и он видит, как половцы влетают в городскую крепость.
Тридцатый. Сквозь ворота в город вносится визжащий поток половцев, сминая всех, кто не успел спрятаться.
Пятидесятый. В ворота не спеша въезжает дружинная сотня.
Шестидесятый. Последний защитник крепости падает с её стен вниз со стрелой в горле. Город пал.
На допрос его повели через несколько часов, Солнце уже стояло высоко и не по-весеннему припекало. К его удивлению, привели его в библиотеку, где его ждали двое людей, которые плохо сочетались с окружением. Один - молодой мужчина, высокий, просто огромный. Как и большинство русов с русыми волосами, но в отличие от обычаев своего племени тщательно выбрит, второй – зим, под тридцать, юркий, как корсак, по половецкой моде с вислыми усами и маленькой бородкой. Оба одеты в нательную рубаху, штаны и мягкие сафьяновые сапоги. Судя по всему, перед ним княжич и его советник
Пока пленник рассматривал мужчин, те внимательно рассматривали его.
- Я хочу отправить вас к вашему брату в качестве переговорщика. Мне не хочется терять своих воинов, поэтому я вам дам уйти с войском в Херсонес, и можете там предаваться снам и неге. При одном условии, вы уйдете отсюда, оставив под моей рукой все горда и деревни до Ялоса и выплатите контрибуцию.
- А…
- Нет, ваша казна — это наша добыча, а что с бою взято, то свято, - сказал княжич, улыбаясь.