Сопровождающий, с бронзовым грифоном, вставшим на задние лапы, гордо взирающим с его груди, толкнул дверь, и они оказались в Парадных сенях. Взгляд невольно устремился вверх, к потолку, где раскинулось генеалогическое древо княжеской семьи. Девятнадцать ростовых портретов составляли его пышную крону. У основания древа, словно два мифических стража, стояли легендарный Рюрик и Ефанда Урманская, символически орошающие его корни из алебастровых сосудов. В завершении величественного ряда государей представали князь Юрий, княгиня Ирина и княгиня Мария. Судя по размерам сеней, планировалось дополнять это древо новыми членами княжеской семьи ни одно поколение.
Стены, колонны и арки зала утопали в красочных растительных орнаментах, эхом вторя росписям собора Святой Софии в Новгороде. Своды галерей венчали два герба: герб Крымского княжества: два грифона держат геральдический щит, на котором изображен вставший на дыбы медведь на синем фоне держащий в лапах двуручный топор, снизу герб охватывает лента бело-сине-красной расцветки с надписью: «Процветание в единстве» и герб Долгоруковых - два грифона держат геральдический щит, на щите на лазурном фоне изображен золотой сокол - герб Рюриковичей, снизу герб охватывает лента чёрно-жёлто-белой расцветки с надписью: «Не словами, а делом»
Внутреннее убранство дворца ошеломило ребе. Высокие своды, расписанные сценами из древних сказаний, являли собой небесный купол, откуда взирали лики героев и богов, словно сошедшие со страниц священных текстов. Под ногами мерцало золото: пол, выложенный мозаикой из разноцветного мрамора, играл в отблесках факелов. Тяжелые дубовые двери, испещренные искусной резьбой, перекрывали путь в анфилады комнат.
Тронный зал королевского дворца располагался на втором этаже, являя собой зрелище, поражающее своей неординарностью. Калейдоскоп архитектурных изысков захватывал дух: ряды изящных арок, украшенных тройными позолоченными подсвечниками, соседствовали с огромным полукруглым окном из разноцветного «крымского» стекла. Трон, выполненный из ливанского кедра и украшенный золотом и драгоценными камнями, является символом власти и престижа. Он стоял посреди круглой возвышенности в виде усечённого конуса к которой вели семь опоясывающих ступеней. Рядом с княжеским троном стояли два трона поменьше, более изящные один, светло-розовый из медвежьего ореха, и второй темный из грецкого ореха.
К трону вел широкий ковер, сотканный из дорогих нитей, лежавший поверх каменного пола, отполированного до зеркального блеска.
За троном располагался витраж в виде мавританского окна. В ясные дни солнечный свет, проникая сквозь витраж, расцвечивал зал причудливыми узорами, и луч его непременно касался трона, искусно выполненного и возвышающегося на небольшом постаменте. Трон, созданный руками истинных мастеров, дарил редкий комфорт даже во время самых долгих аудиенций. Завершала великолепие зала огромная хрустальная люстра, свисавшая с потолка подобно застывшему водопаду света.
Ребе, несмотря на свой богатый жизненный опыт, не мог не ощутить трепет перед этим великолепием. В каждом элементе дворца чувствовалась не только власть и богатство, но и глубокое уважение к истории, традициям и культуре. Здесь переплелись воедино прошлое, настоящее и будущее княжества, создавая неповторимую атмосферу величия и таинственности.
Июль, 1188 года
Феодоро
Юрий
Окажись кто из будущего в княжеском тереме, тотчас бы признал в нем сходство с Историческим музеем. Но таких путешественников во времени, кроме Юрия, не сыскалось. А Юрий любил наблюдать за тем, какое впечатление производит это великолепие на непосвященный ум. Помнится, жены его ходили под впечатлением несколько дней, и это — севасты, дочери самого Василевса! Даже строители, возводившие сей "княжеский терем", были изумлены плодом своих трудов. Благо, находился терем на территории детинца, иначе нескончаемый поток желающих полюбоваться им не иссяк бы никогда. Вот и сейчас представитель еврейской общины оправдал ожидания князя, доставив ему тихую радость своим потрясением, хоть и пытался изо всех сил сохранить непроницаемое выражение лица, — покер-фейс, как сказали бы сейчас. Юрий усмехнулся про себя, наблюдая, как посол, обычно словоохотливый и уверенный в себе, едва слышно сглатывает слюну, осматривая тронный зал. Он знал этот эффект. Сочетание византийской роскоши и славянской грубоватой силы подавляло даже самых искушенных ценителей.