- Я в принципе не против, если ты будешь их окучивать, может, тогда они не такими стервозными будут, но если какая залетит, то придётся жениться, сам понимаешь, честь семьи и всё такое.
- Не вопрос, но тогда ты мне будешь должен, - нагло заявил Юрий.
- С чего это? Ты развлекаешься, а я должен.
- Я не развлекаюсь, а принимаю удар на себя. У меня с девушками и невестами всё хорошо, желающих столько, что хоть метлой отгоняй.
- Слышал я тебя в мужья к Тамарам прочат? – спросил Мануил. – Если мои сестры не по нраву придутся, соглашайся, будем свояками.
- А смысл? – резонно возразил Юрий. – Хорошее дело браком не назовут, - выдал он привычную сентенцию.
- А причём тут брак? –удивился ромей.
Пришлось Юрию объяснять подоплёку этой сентенции.
10 июня 1184 года
Херсонес
Большинство людей, стремящихся к цели, способны скорее сделать одно большое усилие, чем упорно идти избранной дорогой; из-за лени и непостоянства они часто утрачивают плоды лучших своих начинаний и дают обогнать себя тем, кто отправился поздней, чем они, и шел медленней, но зато безостановочно. Мануил относил себя именно к таким людям, и ему было крайне некомфортно, что приходилось действовать быстро и спонтанно, не выверяя каждый шаг.
Мануил являлся типичным византийским интеллектуалом, весьма хорошо разбиравшимся в искусстве и науке, человеком, который любил погружаться в доктринальные вопросы, постоянно участвуя в разного рода спорах — не столько ради установления истины, сколько из любви к самим дискуссиям. В ситуациях же когда от него требовался мгновенный ответ, разум уступал место инстинктам, что позволяло ему пару раз смертельно удивить своих неприятелей действиями, на которые при здравом рассуждении он не решился.
Сейчас был именно такой момент, и Мануил отдался на поток сознания, фанатично веря, что и на этот раз тот вынесет его из стремины на спокойную воду.
Отбытие Мануил наметил на семнадцатое число, поэтому пришлось ускориться. Первым делом озаботиться «расчисткой поляны», как называл это русский князь Юрий. Мануил считал, что хорошо разбирается в людях, и этот прямой, как меч, рус пришёлся ему по душе, особенно после общения с имперскими аристократами. Его не подпорченный цивилизацией и философией ум не признавал полутонов, он чётко разделял весь мир на друзей и врагов и крайне редко переводил их из одного статуса в другой.
Мысль, посетившая его вовремя разговором с Юрием, жгла мозг, самое обидное, что поделиться ней он ни с кем не мог, даже с женой, на поддержку которой он мог всегда рассчитывать, но не в это раз. Мануил вздохнул и усилием воли загнал мысли поглубже, не до того ему. Сейчас нужно разобраться с местными вопросами, а вот потом, потом можно предпринять осторожные шаги, чтобы его фантазии приблизились к реальности, а помогут ему в этом, сами того не подозревая, опальные Гавросы.
10 июня 1184 года
Феодосия
- Богат тот, кто получает больше, чем тратит; беден тот, чьи траты превышают доходы, - так думал Юрий, подбивая дебит с кредитом своего ещё официально не сформированного удела.
Пока никакой речи о богатстве не шло: тратило княжество гораздо больше, чем зарабатывало. Все финансовые проекты были на перспективу, и отдачу от них можно было ожидать не раньше, чем через год, и то в лучшем случае. Хорошо, хоть всё двигалось, пусть и со скрипом: первые сады заложены, соты поставлены. Но надо подумать, откуда денег взять, раньше львиную долю дохода полуострова составляли доходы от работорговли. Радовало, что активизировались купцы, доход от пути из варяга в греки был вторым столпом крымской экономики.
Ну, и третий столп тоже радовал - рыбный промысел процветал. Юрий в той жизни пристрастился к рыболовству, а выловленную рыбу надо было как-то заготовить, поэтому попробовал практически всё: и коптил, и валял, и солил, и мариновал. Местные тоже не лаптем щи хлебали, так что рыбы, скажем так, долгого хранения появилось много, купцы её охотно брали на продажу. Особенно в Европу, где распространение христианства и появление новых постов, когда полагается воздерживаться от мяса, привели к скачку спроса на рыбу и соль.
С солью всё тоже обстояло неплохо. Хотя большинство соляных озёр лежало в районе городка Керкинити́ды (Евпатория) или на севере Крыма, на территории, принадлежавшей Юрию де факто, нашли пару соленых озёр, одно северней Корчнева, а второе - на мысе между Арабатским и Казантнипским заливами.