- Если мы промедлим, то можем оказаться у разбитого корыта, - озвучил витавшую в воздухе мысль архиепископ Антон на правах патриарха Малого Совета.
- Захария, передай брату начать наступление. Цели - Ани и Двин, – произнесла Тамар и жестом показала, что заседание Совета закончено.
Когда все покинули её покои, кроме тети Русудан, Тамар напряглась, в последнее время тётя просто фанатично желала выдать её замуж, наверняка и сейчас начнёт говорить на эту тему.
- Тамар, тебе пора определиться с консортом. Вокруг твоих сестёр начались пляски наших дидибули и других сил, нежелающих видеть тебя на царском престоле. Орбелиани и другие сторонники Демны замечены при дворе твоей сестры Русудан в Трапезунде, а представители родов Геловани и Гобиари - у твоей сводной сестры Исматаддин в Шемахе.
- И мне их осуждать не за что, - перебила тётушка, пытавшуюся возразить, Тамар, - Государству нужен наследник, а лучше не один, без него положение правителя шаткое. А ты ото всех женихов нос воротишь.
- Не ото всех, - буркнула недовольно Тамар. - Некоторые сами от меня.
Эта фраза не предназначалась для тётушкиных ушей, но у той оказался хороший слух.
- Так не надо было выкобениваться. Если бы слушала старших и сразу брала, что предлагали, может уже с животом ходила, а ты решила, что самая умная, и захотела присмотреться и выбрать не спеша. Так что теперь нечего возмущаться, что обошли на повороте. Ты бы вместо того, чтоб выдрючиваться, сделала бы соответствующие выводы. Вот посмотри, я тебе очередную порцию завидных женихов принесла.
- Завидные они только для государства, - по инерции продолжала огрызаться Тамар.
- А как иначе? - удивилась Русудан. – Конечно, для государства; для души и тела тебе хватит своих любовников, кумушки Тбилиси уже обзавидовались, считая их количество. А ты и мужа хочешь умного красивого и статного.
- А почему бы и нет? – возмутилась Тамар. От дурака могут быть дурные дети.
- Так роди от умного, кто тебе мешает, - усмехнулась тётушка. А чтобы муж смотрел на твои похождения сквозь пальцы, я тебе тут подобрала пару любителей мальчиков. Ну что, будешь смотреть, или снова по утраченным возможностям будешь убиваться?
Тамар решительно поднялась с тахты, на которой возлежала все время малого совета, и подошла к столу, на котором высокопоставленная сваха разложила принесённые бумаги.
- Что ж, давай посмотрим, - решительно произнесла она.
Глава 11
22 марта. 1186 года
Владимир
В этом году весна пришла рано. Капель зазвучала уже в середине сушца и такими пассажами, что травню, пожалуй, ничего не останется. Рыхлый ветер, казалось, все время колебался, не понимая какую сторону занять: то заставлял кутаться прохожих, поверивших первому весеннему теплу, то от него же оседал и становился ноздреватым снег. Переживший за зиму немало город просыпался и тянулся к теплу, к солнцу. Сушец всегда полон надежд, сушец — это практически весна! А весной хочется верить в хорошее, в то, что возможно абсолютно всё.
Князь Всеволод тоже не удержался и распорядился подать завтрак на террасу своего княжеского терема, выходящую на Клязму. Лёд на реке почти сошёл. Еще хмурится обложенное свинцовыми тучами небо, но в просветах облаков на некоторое время всё чаще пробивается солнечный меч. Ещё немного, и всё вокруг зазеленеет. Из пока ещё голых кустов доносится чье-то пение, словно звенит маленький серебряный колокольчик. Пройдет какая-нибудь неделя, и грачиный гомон и песни жаворонков заполнят всё вокруг. Князь сидел, пригревшись на солнышке, попивал сбитень и размышлял над последними событиями в княжестве. Слава богу, княгиня наконец разродилась наследником, которого назвали Константином. Окружающие радовались не только рождению наследника у князя, но и тому, что Мария Шварновна наконец перестанет их терроризировать своими придирками.
Княжество до сих пор потряхивало после зимних событий. Князь в лучших русских традициях раздавал пряники непричастным и плюхи невиновным. Настоящие виновники отделались легким испугом, княгиня отправилась рожать, а тысяцкий - на покой, с приказом больше не попадаться под княжеские очи. Новый тысяцкий стал энергично заниматься городской стражей, что сразу почувствовали на своей коже разбойничьи ватаги в городе и его окрестностях.