Со времён Люберецкого снема, когда было решено, что «Кождо держать очьчину свою» были законодательно закреплены территории за представителями династии Рюриков. Сейчас на основе волостей сложились тринадцать образований, начавших называться "землями". Девять из них: Полоцкая, Галицкая, Владимирская, Черниговская, Муромская, Рязанская, Смоленская, Волынская, Турово-Пинская управлялись определенными ветвями княжеского рода Рюриковичей, а четыре земли: Киевская, Новгородская, Псковская и Переяславская оспаривались представителями разных ветвей Рюриковичей. При этом Киевский стол номинально продолжал считаться "старейшим", а Киев — столицей всей Руси.
Вот сейчас появилась четырнадцатая земля - ещё недавно казавшееся навсегда утерянное Тмутараканское княжество. Ситуация с ним сложилась парадоксальная, если судить по справедливости, то больше всего прав на него у его племянника Юрия, так как прямых наследников у последнего тмутараканского князя не осталось, но когда и кого из князей интересовала такая расплывчатая субстанция как справедливость? Они привыкли оперировать конкретными понятиями и фактами, такими как сила и политическая необходимость.
Пока подручные приводили в порядок участок, выделенный под ставку Владимирского князя, собрал советников, чтобы внести коррективы в созданный план.
- Из приглашённых половецких ханов пока никто не прибыл, и скорей всего не прибудет. Берендеи и торки сообщают, что орды половцев стекаются к Белой Веже, находящейся под контролем хана Кобяка. На день пути от пограничных валов нет ни одной кочующей орды.
- И куда они собрались? – спросил Всеволод.
- Никто точно не знает, государь. Но судя по месту сбора, это не Переяславское княжество, иначе точкой сбора была бы Шарукань. С другой стороны, возможно, Белая Вежа была выбрана для того, чтобы мы не могли нанести упреждающий удар по ним или не могли точно определить их цель. Это не очень похоже на кочевников, но хан Кобяка прослужил пять лет наёмником в Византии и мог нахвататься греческих штучек.
- Таким образом, я полагаю, поход на Трутараканьское княжество даже не стоит обсуждать, ни один князь не ослабит свою дружину при условии нашествия из степи.
- Тогда что вы предлагаете? - спросил Всеволод у своих воевод.
- Договариваться.
- Договариваться?
- Да. Сегодня из Таврики пришло сообщение, - Юрий стал императорским зятем, женившись то ли на севасте Марии, то ли Ирине, то ли сразу на обеих. Тут послухи противоречат друг другу, но факт того, что он стал императорским зятем не поддаётся сомнению.
Всеволод вскочил и заходил по шатру, приговаривая:
– Ай, да сукин сын, обскакал на повороте. Весь в отца.
- Значит, мириться? – спросил он своих советников, когда немного успокоился, переварив неожиданную новость.
- По-другому сейчас никак не получится, по нашим подсчётам у Юрия порядка двадцати тысяч конницы и около десяти тысяч пехоты. Это сопоставимо с силами, которые сможет выделить союз князей для похода при самых благоприятных условиях.
Поэтому сейчас надо договариваться, копить силы и ждать момента, когда можно будет ударить. А время такое обязательно настанет, и тогда надо будет не медлить.
20 апреля 1186 года
Степь
Весною степь легко спутать с морем, такая же бескрайняя и голубовато-зелённая.
Особенно хороша она на рассвете, когда выпрямляются навстречу встающему солнцу стебли трав и лепестки цветов, отягощённые серебром росы. Местами, в этом зелёном море, словно яркие огоньки в ночном сумраке, встречались поляны цветущих маков. Где-то это целые поля, на которые словно присели отдохнуть огненные бабочки, состоящие из представителей одного вида – мака-самосейки, а где-то, к ярко-красным огонькам мака добавляются белоцветный кардамон с выраженным и хорошо запоминающимся запахом и темно-фиолетовый шалфей. Если присмотреться, то и в других местах зелёное море не было однородным. Сквозь тонкие, высокие стебли травы просвечивались голубые, лиловые, белые и розовые цветы барвинка; тут и там разноцветные пушистые ширяши тянутся вверх своей пирамидальной верхушкой.
Несмотря на раннее утро в степи было шумно. Солнце только появилось над горизонтом, а степь во всю пела, щелкала и скрипела. У насекомых нет ни легких, ни голосовых связок. Среди насекомых не найдешь певцов, но среди них есть прекрасные музыканты. Скрипка и цимбалы — вот их инструменты, и они звучали на земле задолго до появления человека. Они звенели и стрекотали еще в те времена, когда только шорох листьев и гул ветра нарушали тишину первобытных зарослей. На эти биты накладывалась жизнь, которая буквально кипела вокруг. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи.