Юрий махнул рукой, пронзительно пропела одинокая труба, вверх взметнулся набор из трёх флагов, дублируя команду, повинуясь которой корабли быстро перестроились клином и стремительно начали набирать ход. Головной дромон легко сломал строй сенек и, топчась, как слон в посудной лавке, по их веслам рвался к одному из драккаров викингов. С более высоких палуб арбалетчики расстреливали экипажи сенек, как мишени на стрельбище. Выстрелы из арбалетов сотрясали воздух, словно удары сердца, повинуясь команде командиров абордажных команд.
Когда весь клин кораблей княжества Феодоро практически увяз в вражеском флоте, Юрий отдал новый приказ, раздался резкий удар, это выстрелили сифоны, на врагов снизошёл греческий огонь…
Флоты столкнулись и разошлись, викингам так и не удалось войти в клинч с судами княжества, сцепиться с ними в абордажной схватке. Огонь и стрелы сеяли смерть направо и налево. Когда клин кораблей, пронзив вражеский строй, развернулся для повторной атаки, объектов для неё не осталось. Вражеские корабли догорали огромными факелами. Чудом оставшиеся в живых викинги плавали в море, судорожно хватаясь за обломки судов. Юрий на некоторое время задумался, а потом дал приказ вылавливать спасшихся.
27 июля 1187 года
Херсонес. Айварс Мореход
Впервые в жизни Айварс чувствовал себя раздавленным и униженным. Обычно именно он вызывал эти чувства у своих врагов. И сейчас он никак не мог понять, что пошло не так, почему из более двух тысячи воинов в живых осталось меньше сотни, и то, разве можно назвать их сегодняшнее состояние жизнью? Лишенные мечей и любого другого оружия они были помещены в камеры, расположенные в катакомбах под казармами городской стражи. Если простых воинов разместили по пять-шесть человек в камере, то ему досталась одиночка.
В одиночестве ему довелось побыть недолго, ещё солнце не успело проникнуть в темницу сквозь узкое окно, забранное решёткой, как за ним пришли. Трое опытных воинов с ухватками волкодавов. Они быстро и профессионально связали его руки за спиной, накинули на голову мешок, пахнущий мышами, и повели по подземным переходам, которые петляли не хуже, чем заяц во время погони. Если до этого у него была идея напасть на охрану и, если не вырваться, то погибнуть с мечом в руке, то от неё пришлось отказаться, так как воплотить её в жизнь не представлялась возможным.
Наконец их путешествие закончилось: с него сняли надоевший мешок, прошло несколько секунд прежде, чем глаза привыкли к свету, и он смог осмотреться. Его привели в малый тронный зал, Айварсу приходилось бывать на приёмах у правителей многих земель и везде малый тронный зал выглядел примерно одинаково – скучно и функционально. В зале присутствовали четверо: князь, заматеревший за прошедшее время, княжна Ирина и двое советников князя. В этот момент Мореход понял, что единственный шанс умереть как подобает викингу с мечом в руках - это сыграть на вспыльчивости молодого князя.
- Я вызываю тебя, князь на хольмганг! - произнёс он, вкладывая в эти слова всю свою уверенность и всё нахальство.
- Я вызываю тебя как ярл, ярла, - продолжил он, так как все вокруг хранили молчание.
- Ты может и ярл, но я князь, - ответил Юрий. – Да и потом, на каком основании ты меня вызываешь?
- Ты бесчестно убил моих воинов, увёл у меня мою любовницу…
- Ах ты, козёл, - закричала княжна и попыталась добраться до обидчика, но крепкие руки князя удержали её.
Видя, что яд его слов достигает цели, Айварс удвоил усилия:
- Твой отец - великий человек, он считал себя викингом и ярлом, но сын недостоин отца, мало того, что он трус и не чтит законы, данные Одином, так он ещё связался с византийской подстилкой, которую пользовали все воины варяжской стражи.
- Довольно, - произнёс Юрий, поднимаясь с трудом сдерживая гнев.
Ярл обрадовался, что он достиг своей цели и сможет и на этот раз обмануть смерть, то что он справится в поединке с князем, он не сомневался, может, князь и был неплохим мечником, но ему не сравниться с таким опытным поденщиком, как он.
- Довольно, - повторился Юрий. - Я услышал всё, что хотел. Повелеваю, казнить разбойника, именующего себя Айварс Мреход, казнью бесчестной через повешенье сегодня в полдень, предварительно лишив его языка.
Только теперь ярл понял, что сильно недооценил князя, передним был не вождь, а государь, но было поздно, смертельно поздно.