В итоге, к концу слёживания из двух сотен солдат под рукой сотника осталось чуть меньше полутора сотен сабель. Наконец притирка была завершена, и их отряд, погрузив на корабли, отправили в Никосию, где они в боевых условиях должен были потом и кровью подтвердить выкладки командования.
* * *
Ноябрь на восточном побережье Русского моря - очень неуютный месяц. А чего уютного может быть, когда температура воздуха зачастую опускается ниже температуры моря? Дожди в этот месяц так же часты, как интриги в гаремах арабских эмиров. Ветер, дождь и грязь - три неизменных спутника любого собравшегося в путь в это время года…
Отряд уже сутки уходил от преследующего его врага, врага превосходящего его в численности в три раза. Само задание по сопровождению обоза прошло без сучка, без задоринки, а вот на обратном пути, практически на подходе к своей территории, они буквально напоролись на вражеский отряд - слишком рано расслабились и поверили в свою безопасность. Да ещё этот поток воды, вторые сутки сшивающий небо и землю, помешал разведке вовремя заметить опасность.
Два отряда выскочили практически лоб в лоб. Произошла быстротечная сшибка, где его отряд, за счёт слаженности и быстрой реакции праздновал небольшой успех, полностью уничтожив авангард противника до подхода главных сил, после чего Адиль принял решение отступать. И вовремя, вражеский отряд, как потом удалось выяснить разведке, значительно превосходил их в количестве. Так что отступление было единственным шансом на спасение.
Однако враг оказался хватким и цепким и не желал упускать добычу. Адилю стало практически сразу понятно, что долго с наседавшим, буквально на пятки, врагом они отступать не смогут, поэтому сразу послал вперёд разведку с наказом искать удобное для обороны место. Наконец его разведчики присмотрели что-то подходящее – развалины старой крепости ещё не до конца уничтоженные временем. Крепость была то ли римская, то ли даже греческая. Почему-то здесь всегда так получалось, если тебе попалось что-то значительное, чем местные гордятся, то на проверку, выходило, что это создали это или римляне, или греки, или ещё кто, но никак не местные.
Конечно, был риск что, остановившись для отпора, они попадут в окружение и лишаться даже призрачного шанса на спасение. Проблема в том, что, не рискуя, обычно рискуешь в сто раз больше. Это юный сотник хорошо усвоил это на примере своей, пусть и не долгой, но насыщенной жизни. Поэтому приняв решение, он принялся превращать его в жизнь.
Проклятый дождь никак не кончался, казалось, нескончаемые облака никогда не иссякнут. Они грозно клубились над землей и ждали, когда под ними прольется кровь.
9 ноября 1187 года
Феодосия
Княжна Мария
Погода стояла солнечная, но ночами было уже холодно. Снег уже пару раз пытался захватить вершины гор, но пока безрезультатно. Местные жители зябко кутались в меховые кафтаны и со страхом смотрели, как кадеты под присмотром седоусых наставников после тренировки плескаются в море. Если уж по существу, то вода в море была теплей, чем окружающий её воздух.
Княгиня гуляла по поредевшему парку: лекари прописали ежедневные прогулки, слава богу, беременность протекала спокойно, без осложнений. Но нагнанный штат лекарей и травников иногда раздражал её, хоть она понимала, что муж в первую очередь переживал о ней. Слава богам, Юрию хватило ума, чтобы ограничить её общение с лекарями одним человеком. Во главе лекарей он поставил хорошо зарекомендовавшую себя Тротулу де Руджеро из Салерно. Итальянка появилась в княжестве благодаря протекции Гильермо Боначчи и смогла себя зарекомендовать как добротный врач специализирующийся на женских болезнях и родах. После долгих раздумий князь именно её назначил личным лекарем Марии, о чём последняя ни разу не пожалела, так как Тортула железной рукой навела порядок в своей зоне ответственности и старалась лишний раз не докучать княгине, но при этом всегда была под рукой.
Гуляя по парку, княгиня внимательно смотрела по сторонам, отмечая работу садовников, которые постепенно, не спеша, готовили парк к зимовке, орудуя огромными жалами. Жалы для обрезки кустов и деревьев приспособил её муж, называя их мудрёным словом секатор. Садовники с удовольствием подхватили это слово. Иногда княгини казалось, что крестьяне готовы носить её мужа на руках, особенно после того, как тот в первоочередном порядке поставлял лопаты, вилы, грабли, косы, серпы и другой сельскохозяйственный инструмент, сделанный из хорошего железа.