Пока сотрудники штаба операции «Имедженси» выясняли отношения с британскими спецслужбами и разбирались, откуда ветер дует, контейнеры с плутонием с арестованного парохода исчезли, затерялись в сравнительно маленькой уютной Англии…
Хоть настоящего оружейного плутония в тех контейнерах и не было — свинцовые муляжи с небольшим количеством радиоактивных, практически безопасных изотопов — ниточку, ведущую к заказчику, потеряли. Не помогли ни агенты, внедренные даже в экипажи судов, ни суперсовременные системы слежения и связи… Контейнеры словно испарились.
Стало ясно, что мощной международной антитеррористической организации противостояла сила столь же мощная. В связи с этим досадным промахом международных сил — потерей контейнеров-маячков — было решено усилить совместные действия по проведению операции «Имедженси» и увеличить чуть ли не на порядок число участников. Примерно в это время и были задействованы спецгруппы «Е» и «Е-1».
В штабе операции понимали: какое-то количество плутония могло дойти до заказчика — вероятность этого была весьма высока, — и чтобы более-менее точно узнать количество похищенного материала, решено было силами МАГАТЭ и спецподразделений, привлеченных к операции «Имедженси», устроить тотальную проверку всех объектов хранения на территории ядерных объектов бывшего СССР.
Поскольку специалисты-ядерщики абсолютно точно по соотношению изотопов установили, что перехваченный в Польше и Германии плутоний был произведен на КАЭС, проверку решили начать именно с нее.
И результат не замедлил сказаться.
Следующие четыре контейнера должны были быть отправлены заказчику в ближайшие день-два. Местоположение их было точно известно, но, к сожалению, перезарядить их не удалось, поскольку возле пункта отправки — такой же тундровой свалки металлолома, как и предыдущая — постоянно были люди. Стало уже ясно, что груз — металлолом и контейнеры с плутонием — уходит на юг автотранспортом, машиной.
Поначалу, до того как в Питере Логинов случайно переговорил с Витей, он хотел любым способом вывезти «посылки» из тундры к себе на «точку раз», перезарядить и доставить назад. Несмотря на непонятных охранников свалки, возможности у оперативников группы «Е» все же были. Но когда узнал, что с вероятностью в девяносто процентов в кабине тягача-контейнеровоза будут сидеть свои парни, переиграл и просто решил завернуть машину с «посылками» к себе на базу.
Вся команда Геннадия Алексеевича с напряжением и вполне объяснимым волнением ждала сигнала с Кольского. Держали наготове вертолет, связались с кемской эскадрильей, чтобы оттуда, в случае чего, подстраховали. На всем протяжении пути транспортировки — от свалки меди, устроенной морячками под Мончегорском, до логиновской «точки» — дежурили скрытые наблюдательные посты.
Сам Логинов был спокоен. Он не без основания рассчитывал, что груз без всяких хитрых комбинаций, которые понадобилось проводить, чтобы заполучить на короткое время первые четыре «матрешки», ему доставят прямо сюда — в один из специально оборудованных капониров…
Кроме него в команде никто не знал, что в кабине автомобиля, перевозящего лом меди с четырьмя плутониевыми «посылками», помимо экспедитора, роль которого во многом оставалась неясной, едут Витя и Борис.
Вот поэтому полковник был почти спокоен. Не абсолютно, но — почти…
Все должно пройти нормально, разумеется, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного. В полевых операциях никогда ни в чем нельзя быть уверенным абсолютно — всегда может вмешаться случайный, неучтенный фактор. Как, например, с теми «посылками», что были необъяснимым образом утеряны из-под наблюдения в Англии. Да и другие, в которых удалось подменить плутоний уже здесь, на «точке раз», тоже, мягко говоря, проворонили.
Логиновские контейнеры, то есть перезаряженные группой на «точке раз», интерполовцам удалось все же «зацепить» и проследить до порта Бизерта — Тунис. Но там кончик тоже оборвался.