Я ему: что можешь о ней сказать? Какие выводы?
У Борьки на лице недоумение: «Я же ее не знаю…»
«Но слова-то слышал?»
«Ну… Да ни фига она и не сказала такого. А ты сам-то какие выводы можешь сделать?»
А мне скучно было, не помню уже, отчего. То ли деньги кончились, то ли с Лидуськой своей поцапался — мы поначалу иной раз вздорили с битьем посуды и прочей ерундой — в общем, от скуки я резвился. И говорю Бобу: «Она сказала — в какую цену сигареты „Космос“?.. Так?»
«Так», — говорит Борька.
«Ну вот — этого вполне достаточно… Слушай сюда, дубина… Первое — коренная ленинградка никогда не скажет „в какую цену?“. Ленинградка скажет: „Сколько стоит?“. Второе — у нас, в Питере, как почти во всем Союзе, сигареты „Космос“ во всех киосках, магазинах, и вообще — везде без исключения, стоят одинаково: тридцать пять копеек. Из этого делаем вывод — мадам не коренная ленинградка, приехала недавно… Где у нас в Союзе цены могут разниться от киоска к киоску? Правильно — на юге… В братских республиках, где социализм имеет свою специфику. Итак: приезжая, с юга, молодая, русская, ребенок, одета довольно скромно, но добротно…»
«Одета нормально, — сказал Боб. — Молодые женщины почти все так одеваются».
«Тонкое замечание… А я разве спорю? Я сказал „добротно“, потому что у нее босоножки итальянские».
С босоножками я, разумеется, понтил, фуфло гнал, поскольку абсолютно в этом деле не волоку. Но Боб еще больше меня не волок, так что никаких сомнений относительно того, что фуфло с «итальянскими босоножками», пролезет, у меня не было.
«…итальянские. Значит, слушай сюда. Мой вердикт такой: приезжая с периферии, с юга, точнее — откуда-то из Казахстана, муж — офицер, слушатель Академии… э-э-э… скорей всего — связи. Звание — капитан. Зарубимся?»
Борька заржал, мне абсолютно не поверил и… проспорил дюжину пива — я тогда еще иногда пил пиво. Мы попросту подошли к этой гражданке, дико извинились, расшаркались, включили обаяние и навешали ей какой-то лапши на уши, по полкило на каждое ушко. Ну, она и подтвердила, что все действительно именно так и обстоит, как я сказал Борьке: приезжая, из Казахстана, муж — слушатель Академии связи, недавно капитана получил.
Надо было видеть Борысину вытянутую рожу! Незабываемое зрелище.
Не менее двадцати лет прошло, точно — в середине семидесятых было, но тот фантастический случай с доставанием слонов из рукава накрепко засел в большой голове Бориса Евгеньевича. Вот именно из-за этого случая с моими «конгениальными» умозаключениями он никогда и не спорит… Уважает.
Знал бы Боб…
Знал бы он, что та женщина с дитем в коляске была женой моего бывшего взводного, и я ее на улице сразу узнал. Узнал и решил Боба слегка разыграть. Она-то, разумеется, меня — ни сном ни духом: мало ли солдатиков перед ее глазами промелькнуло, но я и ее, и нашего взводного старлея Вову тогда еще хорошо помнил. И двух лет после дембеля не минуло. А после моей демобилизации — ребята писали — нашу часть в Казахстан перевели, где старлей Вова получил четвертую звездочку и отбыл в нашу ленинградскую Академию связи. Вот так.
Впрочем, я отвлекся…
Тем временем Ахмет помолчал еще немного, докурил сигарету и продолжил свой шовинистический бред.
— Нет, мы не воры. Другие — да. Другие — все воры. Я — не о русских, я-о других… А вот таджики самые честные люди. Это все знают. Деньги на рынке клади — лежать будут. День, два, месяц… Потеряешь — принесут. Все таджики — очень честные.
— Да мне на вашу честность и порядочность — глубоко плевать. Мы тут все — не воры. Ты толком скажи: откуда водяра? Что значит — из милиции? — почти ласково промурлыкал Борька и ожесточенно растер в пепельнице хабарик.
— Нам ее из милиции на реализацию дали. Они там ее у кого-то конфисковали, а мы возим на Север и продаем.
— Значит, «Зубровка» паленая? — Борька достал следующую «беломорину», прикурил, затянулся, выдохнул клуб дыма и с каким-то нехорошим прищуром посмотрел на меня. Сурово так глянул — изобразил на морде своей значительность: вот, мол, как дела обстоят… Ай-яй-яй…
Ага. Смотри, смотри, теперь можно. Щурь глазки свои поросячьи, изображай изумление и недоумение. Крайнего он нашел. Будто бы это и не я вчера его напрягал по поводу сверхвысокой оплаты, будто бы это и не он рыдал на моей груди от безденежья и умолял вот так прямо сразу и ехать. А ты, соколик, еще и о Гене ничего не знаешь. Погоди, расскажу — из штанов выпрыгнешь.
— Послушай — все жить хотят, да? В милиции тоже разные люди бывают — есть плохие, а есть и хорошие. Что, бутылки бить-ломать надо? Трактором их давить? Нет — не надо… Неправильно это, — загорячился мелкий Ахметка.