— Здравствуйте, уважаемый товарищ инспектор.
Облом! «Уважаемый»! Так и сказал, ей-богу! Документы в обеих руках держит, пригнулся подобострастно… Тьфу! Смотреть противно.
— Здравствуйте, — неправильный сержант, которого Ахмет льстиво назвал «уважаемым инспектором» опять козырнул. — Возьмите документы на груз и машину и пройдемте в наш автобус.
Эта заморочка начинала мне активно не нравиться. Но я не хозяин, мое дело — сопеть в две дырки и помалкивать. Пусть таджик сам разбирается с ментами. Сам же говорил: «Все схвачено». Вот и пусть теперь…
Ахмет на предложение сержанта «пройти» согласно кивнул, как-то заискивающе улыбнулся смурному стражу порядка и, поеживаясь от мороза, засеменил к «рафику».
Молодой необученный сержант еще раз сурово глянул в мою сторону, махнул рукой — вали, мол, в кабину — и тоже пошел к «рафику». Но не залез в него вслед за таджиком, а остался на улице, прохаживаясь по дороге туда-сюда, туда-сюда… «Ага, — догадался я, — службу изображает». В кабине я застал Борьку с автоматом. Ему сзади, в спальнике, с «узи» было не совсем удобно — «камазовский» спальник для почти двухметрового Бориса Евгеньевича все-таки тесноват, — но вид у него был грозный.
— Не вздумай курок нажать, воин. А тем более, через стекло пальбу устроить — замерзнем к чертовой матери, — тяжко вздохнув, сказал я.
— Ну что там, Вить?
— А фиг его знает… Мент какой-то липовый, «рафик» этот тоже непонятный. Номер надо запомнить на всякий случай. Дай ручку — запишу на пачке «Беломора». Подождем, посмотрим. Ты лучше автомат за спину пока спрячь, и сам не высовывайся. Если — бандиты, то…
— Ну, если бандиты, нам не привыкать — мочить будем! Дизель работает — по газам и вперед!
— Интересно…
— Что тебе интересно?
— Интересно, когда ты поумнеешь, мочила?
— А ты что предлагаешь?
— А ничего… Пока. Нет информации. О чем тут говорить? Забавно только, что документы мои он даже в руки не взял. Значит, не надо ему. Нелюбопытный какой мент…
— Ну, раз так — пусть потом ищут. Ни тебя, ни меня они не знают… Шибанем по колесам их «тачек», и в отрыв, — Борька был настроен агрессивно, по-боевому. Наверное, спросонок.
— Ой, заткнись ты, пожалуйста. Помолчи…
— Ну, а сам-то ты что думаешь, Вить? Наверное, дань снимать будет?
— Денег с нас не снимешь, а если товаром… Это дело Ахмета. Как договорятся, так и будет.
— А по-моему, убивать их надо, — угрюмо сказал Боб. — Мочить…
— Милиционера? Совсем шизанулся?
— А нефиг тут… Тоже мне — моя милиция, меня…
— Уймись. Подождем, чем дело кончится.
— Ну, подождем, — согласился Боб. Подождали…
— Все же мент на «оборотня» вроде бы не похож.
— А ты их много видел?
— Да нет… Но молодой, и по морде лица видно — служивый. Прыщавенький еще… Но вот почему-то козыряет, как дурак, с автоматом на плече.
— Ну, козыряет… Может, он в армии не служил еще? Сразу после школы в милицию записался, форму вместе с автоматом получил и ходит, изображает… Сейчас ведь в ментовку всех подряд берут.
— Туда и раньше особого конкурса не было. Знаешь, почему милиционеры не едят соленых огурцов? — поинтересовался я.
— А они не едят разве? — простодушно удивился Борька.
— Не-а… Так знаешь?
— Ну, говори… Не томи.
— Голова в банку не влезает. Борька хмыкнул.
— Нет, Витька, не факт, что мент переодетый. Вполне может быть «Голубая дивизия».
— «Голубая дивизия» — тоже срочная служба. Только ВВ. А у срочных вэвэшников строевая подготовка все равно ведь есть. Должна быть.
— Кто их знает, что у них там сейчас есть, — философски заметил Боб. — Плохо только, что у него «АКМ» на плече. Мой «УЗИ» против его автомата слабоват будет. Хоть и девять миллиметров, а все же «АКМ» покруче.
Вот как мы уже заговорили: «Мой „узи“, не играет…» Его, видите ли. Уже присвоил, собака! Бандеровец доморощенный.
— Ты все-таки кинь его пока за спину, и уши не развешивай, чтобы не зацепило, — не удержался я и подколол Борьку.
— Гад ты, Витька, — обиделся Боб. — Я виноват, что ли, что меня тогда за ухо задело? Ты бы, наверное, очень радовался, если бы мне в сердце разрывная пуля попала.
— Любишь ты, Боб, патетику. Почему именно в сердце? Нет, я бы радовался, если бы — в живот… Ну, ладно, прости, Борь. Честно. Ну, гад я, на самом деле гад. Ты же меня знаешь… — я приобнял этого дылду и потрепал его жидкие кудри. Борька засопел.
— Ладно, проехали…