— Это да, это вполне по-женски, — рассмеялась я. — Сядешь на минутку отвлечься чем-нибудь, а как-то незаметно час проскочил. Так за что несчастного в единорога засунули?
— Не моя тайна. Захочет, сам расскажет, — посерьёзнело древо и даже стряхнуло на нас ворох листвы, будто предупреждая.
Да уж, если обрушит какую-нибудь из ветвей, мало нам не покажется. Я первым делом посмотрела, как там будущие дракончики, всё ли с ними в порядке. Они на вид уже с пятилитровую баклажку вымахали, а то и больше.
— Совсем скоро проклюнутся, — смягчилось лесное божество. — Сильные малыши, я чувствую. Не беспокойся, их тут никто не тронет, я присмотрю. Можешь отдохнуть пока.
Мы с эльфийками перекусили тем, что выдала Хеля, и прогулялись по лесу. Судя по тому, как удивлялись сёстры, местная флора сильно отличалась от всего, что они видели прежде. А уж мне, пришедшей из другого мира, светящиеся лианы и огромные цветы казались сказочными.
Ночевать устроились рядом с тёплым камнем, нам туда много мягкой листвы натрясли соседние деревья, а поверх мы захваченные с собой покрывала постелили. Было совсем не страшно, потому что рядом мерцали естественные ночники — разноцветные светлячки.
Зато утром…
Глава 28
Нас разбудил знакомый голос, вернее, два голоса. Один принадлежал единорогу, вяло возражавшему из упрямства. А вот Хеля была бодра и активна:
— Козёл ты однорогий! Ты зачем вчера к речке выходил? И не выдумывай, что попить захотел. У вас тут озеро есть и родничок, я точно знаю!
— Не хотел девушкам мешать, они там рядом с озером себе гнездышко свили.
— Ага, так я и поверила! И ведь догадался в кустах спрятаться, дожидался, пока девки деревенские в баньку пойдут на берегу. Мало к тебе в лесочек местных дурынд шастает?
— Всё реже заглядывают, — грустно вздохнул единорог.
— Конечно! Ты же их просишь то юбку задрать, то плечико оголить.
— Я мужчина! Мне это нужно! — наконец возмутился однорогий.
— Дурак ты, а не мужчина! Тебя б давно простили и обратно забрали, а ты всё на те же грабли наступаешь.
— Не, в лесу граблей нет, да и у речки тоже, — не согласился зверь.
— Даааа… Ну, видимо, ты был очень красивый, раз тебя сразу не пришибли, — задумчиво протянула Хеля. — Ты ж вчера чуть не утонул, такой рог отрастил, что аж в реку кувыркнулся из кустиков.
— Я плавать умею, — пробурчал мужской голос.
— Рогом вниз? — засомневалась Хеля. — Короче, всё с тобой понятно: жизнь стала не мила. Но что ж ты так убиваешься? Так ты точно не убьёшься. Давай, я тебе помогу.
— Спасибо, не нужно! И вообще, я, может, просто ценитель прекрасного. Художественная натура.
— Ну да, натурщиц ты любишь, — хихикнула Хеля. — Художник от слова «худо».
— С добрым утром, — не выдержала Рада, тоже прислушивавшаяся к разговору.
Мы вышли к песчаному участку берега, где сидели единорог и Хеля. Кстати, вопреки ожиданиям, сидели они вполне по-дружески: женщина периодически доставала из большой корзины то кусок нарезанного яблока, то пирожок.
— Ты ж вчера говорил, что единорогам еда не нужна, — удивилась я.
— Ага, но так приятно, когда о тебе заботятся, — белый красавец прикрыл от удовольствия глаза. — Ещё бы гриву кто-нибудь расчесал…
Лиловые глаза открылись и вперились в двух эльфиек.
— Хорошо, и хвост тоже, — сразу согласились те. — Только щётка нужна.
Роскошный белый хвост сдвинулся, а под ним оказался целый набор щёток и расчёсок.
— Ну ты и нахал! — Хеля стукнула зверя пирожком по носу. — Ладно, мне пора. Что там с яйцами?
— Древо сказало, что уже скоро, — ответила я.
— Понятно, надо стадо барашков покупать, — задумчиво наморщила нос женщина.
— Ой, а денег хватит? — я вытащила звякающий мешочек из кармана.
— Разберёмся, — не стала задерживаться Хеля, забрав средства на прокорм моих детей. — Вы только единорога не балуйте. А то он совсем обнаглеет.
— Да я сама скромность! — возмутился белый зверь и состроил оскорблённую мордочку.
— Ага, когда за девками не подглядываешь, — фыркнула женщина и скрылась за деревьями.
Я умылась и отправилась проверять свою кладку. Кошмар! Звучит так, словно курицей или гусыней какой-то стала. Но теперь ничего не поделаешь, раз уж так вышло.
Рядом с «гнёздом» стояла корзинка, благоухающая хелиными пирожками. Удержаться было невозможно, и я сперва позавтракала, а потом уж начала ворошить листья, под которыми прятались яйца. Хотя и без того видела изменения. Теперь сквозь странную чешуйчатую скорлупу пробивалось едва заметное свечение.