Я стояла и смотрела вслед, прижав пальцы к горящим губам. Когда-то мои мысли о нем были легкими и светлыми, а сейчас сердце словно накрыло камнем, и стало так тяжело. Этот злой поцелуй оказался горьким, как полынь. Я понимала, что злится он не на меня, а на обстоятельства, но это не утешало, наоборот.
Мы ведь еще так молоды, мне всего пятнадцать, ему на год больше. Если Май не будет торопиться, подождет хотя бы следующей весны… Я закончу школу, Готрис вырастет и окрепнет. Тогда мы и правда смогли бы отправиться в Неглис втроем… если, конечно, Циприан захочет этого.
Вечером, уложив Готриса спать, я вышла на кухню, где мама со служанкой Лайсой ставили в печь хлеб на завтра. Я помогла убрать оставшуюся после ужина посуду, а когда Лайса ушла в свою комнату, рассказала маме о разговоре с Циприаном, умолчав только о том, что он поцеловал меня.
Она долго думала, счищая с пальцев прилипшие кусочки теста, потом спросила:
- Ты хотела бы уехать с ним? А Готрис?
- И с Готрисом, - я намеренно обошла ответом первый вопрос.
- Он предлагал тебе?
- Нет… Я даже не знаю, нравлюсь ли ему. Мы всегда дружили, но…
Мама обняла меня, прижала мою голову к своей груди, как делала, когда в детстве я прибегала к ней поплакать о чем-то.
- А он тебе?
- Наверно, - всхлипнула я. – Скажи, вы ведь подруги с неллой Виалой, вдруг ты знаешь больше. Зачем ему вообще уезжать? Даже если Май женится, почему Циприан не может найти жилье и работать в лавке, как сейчас?
- Какое жилье он может найти, Дана? Комнату в доме одинокой старухи? Чтобы ухаживать за ней и, возможно, получить его в подарок?
- Мама, а если у нашей бабушки? Она ведь одна и тяжело больна.
- Ее дом станет твоим, - возразила мама. – Тебе же надо будет где-то жить, когда Лаймон вырастет и женится.
- Если я не выйду замуж? – я подняла голову и посмотрела на нее.
- Да, - чуть помедлив, кивнула она. – Может быть. Послушай, Дана, раз уж ты заговорила об этом сама. Не подумай, что я против Циприана. Он хороший парень, добрый, неглупый, но… очень уж нерешительный.
«Я уже и сам не знаю, чего хочу», - вспомнила я его слова.
Неужели мама права? Сколько раз за время нашей дружбы мне приходилось принимать решения за нас обоих, а после шалостей, за которые должно было попасть, выгораживать Циприана перед его строгой матерью. Нет, мне это вовсе не нравилось, и все же я не могла поступить иначе. Конечно, он заступился за меня, когда мы дрались с Карией, но кем бы он был, если бы испугался девчонки?
- Если бы он действительно хотел, давно бы ушел, Дана. Как только узнал, что у его брата появилась невеста. Может, конечно, сомневается из-за тебя, но поверь мне, это не единственная причина. И, боюсь, не главная.
- Понимаю, - вздохнула я. – Жениться на девушке со слепым драконом – непростое решение. Ведь о нас будут говорить на каждом углу. Это гораздо сложнее, чем уехать из города.
- У слабости есть и другая сторона, - мама посмотрела на меня испытующе. – Слабым человеком можно управлять. Сильная и умная женщина может заставить мужчину сделать все, что угодно, а он этого даже не заметит. Не заметит, что его заставили. Вопрос в том, можешь ли ты и хочешь ли.
- Не знаю… не уверена. Ни в том ни в другом.
- Вы еще слишком юные, - она повторила вслух то, о чем я думала у реки. – И твой дракон только что родился. И замуж выйти, и из дома уехать – все равно раньше чем через два года тебе никто не позволит. Может, вы еще подрастете, повзрослеете, поймете, чего хотите на самом деле. Иди спать, Дана, уже поздно. Если не торопить время, оно подскажет выход.
Вернувшись к себе, я чуть не наступила на свесившееся с лежанки крыло Готриса. Поправила, погладила его по спине. Он часто дышал и тихо поскуливал во сне, лапы мелко подрагивали. Альдор говорил, что драконам ничего не снится, они просто закрывают глаза и словно проваливаются в темноту, чтобы в следующее мгновение уже проснуться. Но сейчас мне показалось, что он ошибся, что драконы просто сразу же забывают свои сны. Глядя на Готриса, я не сомневалась: в это мгновение он где-то далеко. Может, сражается, охотится или путешествует. Но что мог видеть слепой драконий детеныш, которому пошел лишь второй месяц? Или это образы из какой-то другой жизни, другого мира?