— Русалки… Врать не буду. Рыбой могут обернуться, али уткой, об этом знаю. Видала. А в воду, как усмотришь-то?
— В какую рыбу? Большую или маленькую? — в задумчивости спросил Феникс, стараясь представить, что тогда могло произойти.
— В какую, какую. Это от натуры зависит. Вот отец Изольды только карпом оборачивался. Его и прозвали Карп Заморский.
— Почему заморский? — машинально спросил погруженный в раздумья Феникс.
— Чудной он был. Голова не косматая, волосы чесаные, ни путаной бороды, ни зеленых усов. Еще гимнастику делал. Наши водяные больше в сома али в щуку превращались, а он только в карпа. Обычаев не соблюдал. Кто жена его и от кого Изольду прижил, никто не ведал. Свадьбы у водяных шумные, веселые, с волнами да наводнениями, а тут вроде и не было ничего. В общем, нерусский был, видать, издалека к нам приплыл.
— Буря Виевна, вам Изольда Карповна ничего про Лилю не рассказывала? Откуда она, где живет? — с надеждой спросил Феникс.
— Не припомню. Встретились случайно, у зубодрала, кровопийцы. Невестка моя нынешняя, змеюка подколодная, всем недовольна. Вид у меня, вишь, древний, одеваюсь не так, пахну не эдак, знакомым, вишь, стыдно показать, зубы вставить заставила, но, как до носа моего добралась, до бородулечек-красотулечек, я обратно в лес и сбежала. Чертиха злобная, поганка, — разбушевалась старушка.
— Ваша невестка — ведьма? — спросил Феникс.
— Человечишка смердящая, ведьма, как же.
— Так что вам стоит ее приструнить?
— Эх, Феникс. Плела я думу свою зловредную, месть лихую. Не могу. Сын мой единственный любит эту ехидну, чаровницу подлую. Как я могу ее погубить, сына страдать заставить. Ничего, переживем ее, гадину, как-нибудь. Чай не последняя. Сын у меня молодой, четыреста тридцать годочков только.
— Так что вам Изольда Карповна у зубного доктора рассказала? — постарался вернуться к теме разговора Феникс.
— Да что она могла рассказать, у нее вата во рту, все зубья повыдирали, мне какую-то дрянь вкололи, язык отмер. Сказывала, что тут, в городе, за молодыми русалками присматривает. Лиля сейчас у нее живет, а хахаль русалки, то бишь ты, подозрительный больно. Фениксом кличут и дух нечеловечий от него, — выдала свои скудные воспоминания старушка.
После чего задумалась, туманным взглядом уставившись на остатки пирога в тарелке. Феникс, поерзав на стуле, понял, что больше ничего важного не услышит.
— Спасибо вам большое, Буря Виевна Яга. Пойду я, мне еще Лобасту разыскать нужно. Вдруг она про Лилю что-нибудь знает, — засобирался дракон. — В какой стороне Чертова дыра? Я пока за избушкой гонялся, похоже, заблудился, — смущенно спросил он.
— Где, где, на бороде. Сам виноват. Эти визитеры трактирные умучили меня. Идут и идут. Я уж в дебри лесные забралась, но избушке гулять надо, ноги у ней не железные, мерзнут, хилеют. Ее так и тянет на ту полянку — а потом по лесу от алкашей лесных бегаем.
— Нужно вам там объявление повесить: «Трактир закрыт. Лобаста в озере. В избушке Буря Виевна Яга. Не беспокоить», — резонно подсказал Феникс.
— Точно, добрый молодец, дракон Феникс. Уважил старушку. Беседою учтивой и советом дельным. Помогу тебе, до озера в хате доедем, — сказала бабуля. — Скачи да не бренчи, — крикнула она избушке и улыбнулась дракону ровным рядом белоснежных зубов.
Избушка весело помчалась, но не галопом, как раньше, а мелкой рысью. Молодой дракон подпрыгивал на скамейке, словно сам несся на скакуне. Настроение у него улучшилось. Благодаря негаданной встрече, он разузнал о Лиле и Изольде Карповне. Хорошо, что в жизни бывают не только неожиданные потери, но и приобретения. Вот уж не угадаешь, где найдешь, где потеряешь.
Бабуля высадила Феникса у Чертовой дыры, а сама умчалась обратно. К этому времени короткий осенний день уже клонился к концу, невидимое глазу солнце спустилось ниже верхушек деревьев, окрасив длинные пряди облаков в малиновый цвет.
Озеро было круглое, небольшое, метров сто в поперечнике, темное, почти черное, но вода прозрачная, со струящимися по дну мертвыми травами. Феникс подошел к краю низкого болотистого берега и прокричал, как научила Буря Виевна Яга: