— Зачем так-то! — расстроился лекарь.
— Никого не зазываю. Сами приходят. Сам мучаюсь и других мучаю. Судьба у меня такая, — уже легче дыша, проговорил Пухляк.
Живот Корвизара значительно уменьшился. Из трубки вода теперь не лилась, а капала.
— Зачем пришли? — устало спросил он.
— Я в город ухожу. Присмотри за озером, — попросила Лобаста.
— Присмотрю, — закрыв глаза, слабым голосом пообещал Пухляк и, кряхтя, полез обратно в колодец.
Феникс с Лобастой пошли к выходу из леса. Быстро темнело. Феникс в задумчивости спотыкался о кочки.
— Каждая болезнь имеет причину. Вот, например, у человека сердце плохо работает. Часто бывает непонятно, откуда недуг взялся. Но такую этиологию, как Пухляк Корвизар, я представить себе не мог, — поделился он мыслями с русалкой.
— Ты говорил, что знаешь его.
— Нет, это не о нем. Был такой французский врач Корвизар. Он лицо сердечного больного описал, в точности как у Пухляка, — объяснил Феникс.
— Что тут поделаешь. Многие духи и существа лесные на погибель человеку рождены, — заметила русалка.
— Ты права, но мучить человека страшной болезнью из-за того, что он водицы испил…
— Умный не будет пить из вонючей дыры. Люди сами виноваты, — отрезала Лобаста.
— Ты его так защищаешь. Нравится он тебе? — ехидно спросил Феникс.
— Вот еще! Все мы убийцы. Русалки, когда в мужья людей выбирают, всю силу из них высасывают, до смерти. Лиля твоя удивилась, поди, что ты жив остался. Не знала, что с драконом связалась, — ответила Лобаста и ухмыльнулась.
Феникса поразили слова русалки. Получается, он боялся, что отравит Лилю, а она сама ждала его смерти. Хороша семейка! Дальше шли молча, каждый погрузился в свои невеселые думы. К машине Феникса выбрались уже в полной темноте.
Целый день тогда дракон провел в лесу, приобрел новых знакомых и няню для своего сына.
После похищения Серафима предательство Лобасты, которой он так доверял, Феникс переживал не меньше, чем коварство отца.
*****
Глава 9. Еще один сюрприз
Неудивительно, что в ночь после похищения сына Феникс спал беспокойно. Ворочался, вскрикивал, начинал задыхаться. Несколько раз вскакивал, распахивал окно. Сразу же в комнату врывался сильный ветер с дождем. Он трепал занавески и раскидывал бумаги на столе.
Чуть отдышавшись, дракон захлопывал створки рамы. В пять утра ему надоело мучиться. Он надел спортивный костюм, кроссовки и вышел из дома. Нагнув корпус, побежал по набережной Фонтанки, затем вдоль Мойки и наискосок через Марсово поле.
Шквалистый вихрь налетал с залива. На Дворцовой набережной его резкие порывы с силой ударяли в грудь, ледяной дождь заливал глаза. Но Фениксу это нравилось. Лучше, когда больно снаружи, чем внутри. За гранитной оградой металась, клокотала Нева, тревожно, как душа дракона.
Он добрался до Дворцового моста, а потом припустил к Благовещенскому. В столь раннее утро, да в такую жуткую погоду, на улице не было ни души. На обратном пути ветер дул в спину, подгоняя дракона. По набережной Фонтанки он пронесся как бывалый марафонец, а метров за двести до своего дома даже сделал ускорение.
Силы возвращались к нему. Дышалось легче, ушла тяжесть в груди, прояснилась голова. Ветер теперь казался слабым, хотя вовсе не стих. Феникс даже усмехнулся, вспомнив прошлогодние военные сборы: «Генерал Гром был бы доволен». Он пулей взлетел на последний этаж.
Еще за закрытой дверью Феникс уловил запах свежей выпечки. «Вернулись», — пронеслось у него в голове. Он ворвался в квартиру и вбежал на кухню.
На столе дымилась только что вынутая из духовки кулебяка. На огромной сковороде скворчали котлетки на косточке. В большой кастрюле булькал борщ. Из алюминиевого бака выползала опара. Но Лобасты с Серафимом не было.
На табуретке возле плиты стоял мужичок в белоснежном переднике и высоком колпаке. Он помешивал соус в ковшике. При виде Феникса повар замер и уронил ложку в варево.
— Ты, — выдохнул Феникс.