Молодой дракон вбежал в подъезд и пулей промчался по лестнице на свой последний этаж. В дверях торчала записка. На вырванных из записной книжки двух страницах торопливым размашистым почерком было написано:
«Очень жаль, Феникс, что мы не поняли друг друга. Надеюсь, ты одумаешься. Я забираю внука и Лобасту с собой. Обещаю о них заботиться, если ты будешь молчать обо мне.
Твой отец».
*****
Глава 4. Погоня
Феникс от злобы и отчаянья чуть не сломал ключ, открывая замок. Он с силой рванул дверь на себя, ввалился в прихожую и рухнул на пол. Потом сидел, подпирая дверь спиной, сжимая зловещую записку так, что посинел кулак, и никак не мог понять, что ему делать.
«Как он смеет решать за меня, за сына, за всех драконов? Что возомнил о себе? Не было его двадцать лет, лучше бы вообще не появлялся! Это мой отец! — метались мысли у него в голове. — Если я буду молчать… Так, спокойно. Серафиму он не навредит. Лобаста, Лобаста, как он тебя увез? Ручки целовал, гад».
Фениксу вдруг сделалось нестерпимо жарко, он покрылся красными пятнами и начал задыхаться, из носа хлынула кровь, в сжатом кулаке задымилась записка. Он, шатаясь и хватаясь за стены и перила лестницы, выбрался на крышу и там, согнувшись от боли, рыча и шипя, стал выдыхать из себя длинные полосы пламени.Освобождение от огня и холодный питерский ветер привели его в чувство. Он твердо встал на ноги и осмотрелся, потом пару минут глядел вдаль, в сторону Петроградской стороны. Отсюда был хорошо виден золотой шпиль Петропавловского собора с главным символом Петербурга — летящим ангелом с крестом в руках.
Феникс быстро скатился с лестницы в кухню, достал с полки карту города, развернул и поставил на ней жирную точку подвернувшимся под руку красным фломастером сына. «Они здесь», — уверенно прошептал он. Пока Феникс выруливал на черном джипе из тесного двора-колодца на набережную Фонтанки, он позвонил петербургскому стражнику Булату Арабею.
— Серафима похитили! — без каких-либо предисловий крикнул он в трубку.
— Что? Кто? — проревел Булат.
— Я знаю, где они.
— Кто они?
— Мой отец. Он похитил Серафима и Лобасту.
— Похитил Лобасту?! — воскликнул Булат.
— Знаешь, где причал на Крестовском, напротив Елагина острова? Езжай туда. Там встретимся.
— Еду. Буду минут через тридцать-сорок. Я далеко.
Феникс планировал добраться туда раньше. Так и получилось. Он быстро проскочил набережную Лебяжьей канавки, Троицкий мост и начало Каменноостровского проспекта, потом свернул на Кронверкский, затем по петроградским улочкам добрался до Крестовского моста, а оттуда было рукой подать до причала на Средней Невке.
Пирсы пустовали, оставалось две недели до окончания навигации. Большая часть яхт и катеров уже была отправлена на зимовку до будущей весны. У ближайшего причала стоял лишь один небольшой катер, возле мотора которого копошился мужичок в засаленной куртке и серой вязаной шапке. Феникс подбежал к нему, тот как раз выпрямился и вытирал грязные руки замызганной тряпкой.
— Скажите, вы видели высокого господина с маленьким мальчиком и крупной женщиной?
— Обратитесь к дежурному, — махнул рабочий рукой в сторону постройки на берегу. — Нам не разрешают говорить о клиентах клуба.
Феникс прыгнул в лодку, схватил его за грудки и, вращая все еще красными, огненными глазами, выдохнул с искрами:
— Говори.
— На «Принцессе» ушли, минут десять назад, — испуганно пролепетал мужичок.
— Что за принцесса?
— Яхта такая.
— Заводи мотор! Нужно их догнать!
— Я не могу, это не мой катер. Я механик, — отнекивался работяга.
— Заводи, — зарычал Феникс.
Мужичок испуганно огляделся, на помощь звать было некого, пришлось выполнять приказание красноглазого безумца.
— Гони! — скомандовал Феникс.
Катер понесся по бурой невской воде, разрезая носом волны, оставляя за собой два пенных следа.
— Куда они пошли? — прокричал сквозь шум мотора и воды Феникс.