— Откровенность за откровенность? — предложил Пенгфей.
— Разумеется. Мне скрывать особо нечего. Всё, за что меня можно привлечь, вы и без моих признаний отлично знаете.
— Уж будь уверен. — Пенгфей отхлебнул кофе. — Хорошо, я начну. О том, что Фанг избран духом, я узнал совершенно случайно. Мы проводили операцию, предполагалось, что будет жарковато, и Фанг, несмотря на предостережения, отправился лично. Надел бронежилет, как полагается. Мне всё казалось, что он хочет остаться один, вырваться вперёд. Такое бывает — люди ищут смерти. В нашей профессии явление нередкое. Насмотришься всякого… А потом сидишь вечером перед телевизором, смотришь в горлышко бутылки в руке, и вдруг будто пелена с глаз падает — ты понимаешь, что смотришь в дуло пистолета.
— Знаю, — вздохнул я. — К психологу с таким не ходят — иначе пнут со службы, и в итоге всё равно нажмёшь на спусковой крючок. И хорошо, если в дуло при этом будешь смотреть ты.
Пенгфей кивнул:
— Некоторые срываются на других — подчинённых, подозреваемых… Не знаю, что хуже. Мне казалось, Фанг идёт умирать, я же шёл, чтобы прикрыть его в случае чего. Только так вышло…
— Что это он прикрыл тебя, да?
Пенгфей поморщился. Ему явно было неприятно вспоминать тот случай.
— Если бы не он — меня бы просто изрешетили. Жилеты в тот день никому не помогли, эти сволочи били бронебойными. Одного парня у меня на глазах буквально в клочья разорвало. А следующим мог быть я. Но Фанг встал между мной и стрелком.
— Зеркало Зла. — Я будто был там и видел. — Когда он отошёл, ты увидел то, что осталось от стрелка, так?
Пенгфей наклонил голову:
— Фанг велел мне убираться. Но я… Многое ещё успел увидеть. Прежде чем он ушёл вглубь здания. Потом я читал его отчёт, там всё было ровно, не придерёшься. Только вот любой, кто хоть раз оказывался в таком аду, знал, что это нереально. Пройти такое без единой царапины и выйти, насвистывая. «Везение», «профессионализм» — чушь собачья, это жизнь, а не грёбаное кино. Я верю глазам и слушаю разум. Глаза и разум сказали мне, что мой начальник — избранный духом. Разумеется, прозрением я ни с кем не делился…
Угу, как и я. Странное чувство — я будто напротив себя самого сидел, даже в глазах защипало.
— Но в тот день я решил с ним поговорить. Вечер… Даже ночь. В здании уже практически никого не было, только дежурные. И я зашёл к Фангу в кабинет. Постучал — он не ответил. Вошёл. Он сидел за столом с открытыми глазами, но меня не видел. Я окликнул его несколько раз, подошёл… Знаешь, обычный человек в такой ситуации потрогал бы за плечо, толкнул. Но я-то понимаю, насколько важно, чтобы, в случае чего, всё осталось как было.
— Сознание как будто раздваивается, — подхватил я. — Держу пари, ты стоял и думал о том, что твои отпечатки остались на дверной ручке. Представлял строчки объяснительной…
— Именно. — Кажется, Пенгфей уже забыл о том, что говорит с пацаном, возглавляющим преступный клан. — Но я не видел ни оружия, ни крови.
— Думал про яд, — вздохнул я.
— Естественно. Я приблизился, как только мог, чтобы ничего не потревожить. Фанг не дышал.
— Уверен? — Переход со старшим на «ты» дался легко, потому что в этот момент Пенгфей не был для меня старшим. Мы с ним были ровесниками, может, он даже младше на два-три года. — Зеркальце подносил?
— Перо.
— Перо?
— Не спрашивай, почему у меня с собой было перо.
— Это ведь был день Большой Операции. Покажи мне несуеверного копа — и я покажу тебе говорящего единорога.
— Да уж… В общем, он не дышал. Первый признак смерти. Я повернулся к выходу, хотел позвать дежурных, вызвать скорую. Инфаркт, инсульт… Хотя лицо у него было спокойное, даже умиротворённое. Но не успел я выйти, как услышал, что он зовёт меня по имени. Я обернулся, ушам не веря… Но глазам пришлось поверить. Фанг сидел за столом, как ни в чём не бывало. Уставший, вымотавшийся, раздражённый. Спросил, какого чёрта я забыл у него в кабинете.
— А потом это повторялось?
— Да. Раз пять, за всё время. Я притворился дурачком. Фанг был тяжёлым человеком, знаешь… Не то чтобы с ним было трудно общаться, но ты всегда будто видел черту, за которой тебя превратят в фарш. И я старался эту черту не переступать. В итоге никто ничего так и не узнал. Я подумал — какая разница? Нет закона, запрещающего избранным духом рождаться в Шужуане и служить в полиции. Я даже восхищался Фангом. Ведь он мог дать о себе знать любому клану и взлететь так высоко, как только можно. Для них избранные — товар штучный и бесценный.
Тут у меня в голове что-то щёлкнуло, и я тихонько рассмеялся: