На удалении от места гуляния было звеняще-тихо, посёлок даже казался просторнее без людей. Только во дворах звенели цепями собаки, квохтали куры, где-то хрюкала свинья, да у одного дома в отдалении сидела на поваленном бревне старуха, качала плетёную уличную люльку.
— Ну, — объявил Найло, — пошагали.
Илидор кивнул и первым направился к панской усадьбе.
Крепко подозревая, что давешняя бравая четвёрка может следить за ними или подкараулить где-нибудь на пути, Илидор и Йеруш пришли к усадьбе через огороды, пустырь и ещё один каменистый холм по соседству. Получилось, конечно, дольше, зато тише.
А взять с собой фонарь никому в голову не пришло и совершенно напрасно.
В усадьбу попали через сад, не с той стороны, с которой пытались зайти вчера, а с противоположной. Илидор, не мудрствуя, перелез кованую решетку с торчащими поверху пиками, а Йеруш сняв куртку, умудрился просочиться между прутьев, хотя, казалось, на это способна разве что не очень крупная кошка.
— Я думал, хотя бы голова застрянет, — подначил его дракон.
Найло фыркнул и полез обратно в куртку.
Через сад шли едва ли не ощупью: сумерки уже основательно сгустились. Ветки вишен и яблонь цеплялись за волосы мёртвыми сухими пальцами, под ногами хрустели нападавшие ветки и, кажется, ореховая скорлупа. С другой стороны сад тоже оказался огорожен.
Дальше шли, ориентируясь в основном на источник воды, который чувствовал Илидор. Дракон ворчал, что вода будто то и дело пропадает. Йеруш вертел головой, осматривал окрестности. Усадьба оказалась, с одной стороны, совсем небольшой — именно что летний домик, в который знаткий человек мог заезжать разве что по пути куда-нибудь на день-ночь. С другой стороны, места более чем достаточно, чтобы умаяться здесь выискивать то, не знаю что.
С третьей стороны — предельно странно, что усадьба пустует. Как это может быть, чтоб на месте не осталось никого совсем?
Но, судя по всему, никого не осталось. Несколько заброшенных крестьянских домиков, пустые загоны для скота, убранные огороды, закованный в каменную ограду панский дом в три этажа. На узкой стороне прилеплена нелепая, кургузая какая-то башня.
От домиков донёсся шорох. Йеруш дёрнул Илидора за рукав, но тот отмахнулся и ускорил шаг. Дракон заметил какую-то крытую постройку под холмом, где слышался голос странной воды, и шёл к ней, всё ускоряя шаг. Йеруш бросил: «А я там посмотрю» и, тоже ускоряя шаг, пошёл к домикам, подле которых ему почудилось движение.
Не почудилось, понял Найло, когда вошёл во двор. Пустой, покинутый, с давно небеленой мазанкой, следами срубленного вишневого сада и засыпанным колодцем, но…
В середине двора, подле собачьего кубла, стоял зверь. Палево-седая шерсть, вздыбленный загривок, оскаленная морда в шрамах. Янтарные глаза, умные почти по-человечески и полные почти человеческой злобы, смотрели на Йеруша.
Жёлтый взгляд пригвоздил его к месту, ноги словно влились в землю, и только порывистый ветерок панически вздрогнул сухими листьями у башмаков.
Какого лешего это животное делает в пустом селении? Так же не должно быть, он бы не выжил тут без людей, он бы давно ушёл, его не должно тут быть, неужели его кто-то подкармливает, или же он питается непрошенными гостями, или всё это какое-то недоразу…
Зверь гыркнул горлом, показал в оскале злые чёрные дёсны и пошёл на Йеруша, пригнув голову. Их разделяло шагов тридцать, и очень отчётливо, отстранённо Йеруш осознал, что бежать некуда, а орать бессмысленно.
Да, бежать было некуда, а орать бессмысленно, но когда зверь перешёл на рысь, Найло побежал и заорал во всё горло:
— Илидо-о-ор!
Успел потянуть на голову капюшон и вжать шею в плечи за миг до того, как в спину ударили могучие лапы, и под весом разогнавшейся груды мышц Найло срубленным деревцем рухнул в прелую траву. Зверь ахнулся ему на спину, выбив дух, когтистые лапы больно впились через куртку под лопатками, Йеруш брыкнулся, хватанул воздуха вместе с землей и травой, вцепился в капюшон у лица, но даже через плотную стёганую ткань затылок, казалось, обожгло горячим дыханием и тут же обледенило болью. Капюшон вместе с кожей стало рывками сдёргивать с затылка.