— Вы случайно не знаете, куда мистер и миссис Марш поедут в свадебное путешествие? — спросил Эллери.
— Никуда, мистер Квин.— Слуга огляделся с видом заговорщика.— Во всяком случае сейчас. Может, через неделю... Миссис Марш должна решить вопрос со своей квартирой, да и дел у нас невпроворот. Только, пожалуйста, никому ни слова.
— Ни одной живой душе не скажу,— пообещал Эллери и поставил жениха рядом с невестой.
Глава 3
Жизнь
Они прибыли в Брайтсвилл в жаркий солнечный день. Инспектор Квин позвонил Нейби из телефонной будки, стоящей в крошечном зале аэропорта.
— Приезжайте к дому Бенедикта,— сказал инспектор.— И никого за нами не присылайте. Мы доберемся на такси.
Нейби уже отпер дверь и с волнением ждал Квинов у входа.
— Что случилось, инспектор?
— Спрашивайте его. Может, вам повезет больше. Я так и не сумел выжать из него ни слова.
Начальник полиции с упреком посмотрел на Эллери.
— Я не из пугливых,— заметил тот.— Просто сперва нужно все тщательно обдумать. Давайте лучше войдем!
Воздух в помещении был спертым и затхлым. Нейби прошелся по дому, распахивая окна.
— Кто-нибудь хочет выпить? — спросил Эллери, а когда оба отказались, добавил: — А я хочу.
Налил себе ирландского виски, выпил, наполнил стакан снова, поставил бутылку на место и сказал:
— Давайте поднимемся на второй этаж.
Стремительно преодолев лестницу, он подошел к комнате Джонни и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стал ждать, пока Нейби ее откроет.
— Ответ на все вопросы с самого начала находился здесь,— констатировал он.— Кажется, несчастье случилось в субботу, двадцать восьмого марта, верно? С тех пор прошло два с половиной месяца. Если бы догадаться обо всем раньше, нам бы не потребовалось столько ненужных усилий, да и подленькая жизнь несчастного Фолкса сохранилась бы. Но все тайное рано или поздно становится явным. Входите и садитесь. О доказательствах можете не беспокоиться, их уничтожить нельзя.
— Что? Что? — Нейби был похож на рыбу, выброшенную из моря.
— Даже и не пытайтесь до чего-то додуматься,— бросил ему инспектор Квин.— Во всяком случае пока. Мой сын всегда так начинает: «Садитесь, господа, и слушайте внимательно». Лично я так и поступлю.— И инспектор уселся на единственный в комнате стул, предоставив начальнику полиции кровать Бенедикта, на которую тот и опустился с величайшей осторожностью, поглядывая при этом на дверь, словно готовил себе нуть к отступлению.
— Сегодня, Анс, ты у Марша не был,— начал Эллери.— А он венчался сегодня с Марсией. После торжественной церемонии я остался один на один со свадебным тортом. Марсия ушла, и только мы трое...
— Трое?..
— Да, две маленькие пластиковые фигурки и я.
— О-о!!!
— Они, как это принято, стояли на торте под балдахином. И жених упал, понимаешь?
— Нет, не понимаю.
— Он оставил невесту одну там, наверху.
— Ну естественно! И что из того?
— А из того получается полная нелепица, не так ли?
— Нелепица? — повторил Нейби.— Что же тут нелепого?
— Ну, представь, что ты видишь, как невеста стоит одна и кого-то рядом не хватает.
— О, конечно! Не хватает жениха. Ежу понятно. Выходит, ты прилетел из Нью-Йорка только для того, чтобы сообщить мне столь потрясающую новость?
— Угадал, Анс,— ответил Эллери.— Именно для этого. С самого начала я чувствовал, что разгадка кроется где-то здесь, в спальне Джонни. Какая-то важнейшая улика. В таких случаях человек всегда думает, будто просто не может вспомнить о том, что когда-то видел на этом самом месте. И одинокая фигурка невесты указала мне сегодня на ошибку. Таким доказательством в комнате Джонни было вовсе не то, что я здесь видел, а совсем наоборот, чего не видел, некий предмет, обязанный тут присутствовать и тем не менее отсутствующий. Отец?
— Да, мой мальчик?
Эллери стоял у ближайшего шкафа.
— Сейчас в комнате находятся те же вещи, что и в ночь убийства, за исключением трупа Джонни, содержимого ночного столика и трех женских тряпок. Согласен?
— Нет, не согласен,— ответил инспектор.— Отсутствует еще орудие убийства.
— Правильно, статуэтка, изображающая трех обезьянок. Все остальное — на своих местах. Включая и шкаф с его содержимым!
— Да? — Инспектор выжидательно смотрел на сына.
— В ночь убийства мы все там переворошили. И, добавлю, очень основательно. Помнишь? Даже шляпы и ботинки Джонни. Словом, проверили досконально.
— Да,— сказал старый инспектор тем же тоном. А Нейби сидел, точно громом пораженный.
— В таком случае давай повторим эту операцию сначала. Посмотри все снова. Как тогда. И ты будь внимателен, Анс. Может, и тебе это в глаза бросится. Правда, придется вам трудненько.
Инспектор Квин начал копаться в шкафу, вслух перечисляя вещи:
— Галстуки разных фасонов, в том числе и бабочки, шарфы разных цветов...
— В том числе и коричневые,— добавил Эллери.
— Разумеется, и коричневые.
— Дальше!
— Десять шляп и шапок...
— Коричневая есть среди них?
— Да, вот она.
— Ботинки?
— Вот, из крокодиловой кожи...
— Обращай внимание не на кожу, а на цвет.
— Черные, коричневые, серые, бежевые...
— Чувствуете: и коричневые есть, и бежевые. Пальто?
— Цвета морской волны с отворотами, черное с бархатным воротником, шерстяное...
— Какого цвета шерстяное?
— Бежевого.
— Ага, снова коричневый оттенок. Как насчет зимних пальто?
— Черное, бежевое, шоколадного цвета...
— То есть опять коричневых тонов. Для подтверждения моих подозрений — достаточно. Выходи из шкафа, отец, и осмотри ящики комода. Начнем с рубашек. Есть коричневых оттенков?
— Конечно...
— А что там? Носки? Есть коричневые?
— Разумеется. Полно.
— Ты забыл про костюмы... — Нейби был удивлен, растерян, но внимательно следил за происходящим.
— Да, действительно забыл,— ответил Эллери. В подобных ситуациях его манеры всегда становились какими-то театральными, будто у актера, который наслаждается своей ролью.— Хорошо. Отец, давай проверим костюмы Джонни. Какого они цвета?
— Серые, синие,— резко ответил инспектор.
— Прекрасно,— бросил Эллери. — Ни одного коричневого или бежевого. Именно это меня и тревожило, Анс, именно это я и не мог себе объяснить. Представляете, среди костюмов Джонни нет ни одного модного коричневого цвета, хотя прочее барахло так и пестрит им.
— Может, коричневого он просто сюда не привез?
— Исключено. Джонни относился к десятке самых шикарных мужчин Америки, и ботинок, рубашек, носков, галстуков и пальто коричневых и бежевых тонов он бы не стал приобретать, не имея коричневого костюма. Собственно, я и говорю-то об этом напрасно, — продолжал Эллери.— Дело в том, что я видел костюм собственными глазами. На нем. В тот субботний вечер, когда подслушивал, как он переругивается со своими бывшими женами на террасе. И естественно, что в том же костюме он поднялся наверх в свою спальню. А какой отсюда вывод? Снял он его уже здесь, перед тем как надеть пижаму. Но когда, после звонка умирающего Джонни, мы бросились сюда, то костюма не увидели. Он бы мог валяться на полу, мог и в шкафу висеть, не быть его здесь не могло. И тем не менее, он отсутствовал. Причем в комнате царил образцовый порядок. Помнишь, отец, ты даже обратил внимание, как Джонни аккуратно сложил в корзину белье для стирки?
— Так что же случилось с коричневым костюмом? — удивленно пробормотал Нейби.— Куда он девался?
— В этом-то и весь вопрос, Анс. И чтобы ответить на него, надо было бы прежде спросить: кто заходил в комнату Джонни поздней ночью?
— Кто? Конечно его убийца.
— Ну так, значит, и костюм он забрал!
Нейби бросил на инспектора недовольный взгляд. А тот витал где-то в прошлом. Или уже заглядывал в будущее?
— Черт возьми, для меня это — не ответ,— недовольно буркнул Нейби.— С какой стати убийце понадобился костюм Джонни?
— Вот ты и попал в точку, Анс. Давай начнем сначала. Что сделал убийца, когда вошел в комнату? В трех его поступках мы можем быть совершенно уверены. Он убил Джонни. Оставил на полу украденные вещи: вечернее платье Одри, парик Марсии и перчатки Элис. И бежал, надев костюм своей жертвы. Теперь подумаем о последнем. Почему он так поступил?