Может, в костюме была какая-то необходимая преступнику вещь? Нет, тогда бы он просто вытащил ее из кармана.
Может, убийца хотел навлечь подозрения на единственного в доме мужчину, на Эла Марша? Ведь остальные гости были женщинами — Одри, Марсия, Элис, мисс Смит.
— Зачем же тогда он оставил эти злополучные тряпки? — возразил инспектор.— Ведь они, наоборот, указывают на женщину?
— Давай не будем разрабатывать такую версию, хорошо, отец? Можно ведь и другое возражение привести: мы даже не заметили, что в комнате недостает костюма.
А если бы преступник хотел обратить на это наше внимание, наверняка бы что-то придумал. Но ничего подобного не произошло. Значит, все было сделано по другим соображениям. Кто-нибудь желает высказаться? Какие мотивы двигали убийцей?
Последовало долгое молчание, и Нейби, наконец, заметил:
— Вообще-то мотивы могли быть самые разнообразные. Но мне почему-то ни один в голову не приходит.
— И мне тоже, Эллери,— признался инспектор.— Наверное, потому, что причина была совершенно конкретная и единственная.
— Возможно. Итак,— повторил Эллери,— что убийца захватил с собой?
— Коричневый костюм Бенедикта.
— То есть мужской костюм. А для чего предназначены мужские костюмы?
— Для чего? На что ты намекаешь, мальчик? Разумеется, для того, чтобы их носить.
— Все верно,— сказал Эллери.— Именно носить. Тут-то и кроется самое прозаическое объяснение. Почему же убийце понадобилось переодеваться? Разве он выпачкался в крови? Крови из раны у Бенедикта вытекло очень мало. Даже если на негодяя и попала какая-то капля, ему совсем не обязательно было почти полностью переодеваться: дело происходило ночью, все вокруг спали. Нет, похоже, с собственным одеянием убийцы случилось что-то другое. Это «что-то» и заставило его сменить свой наряд на костюм Джонни. Теперь вам понятно?
Нейби беспомощно посмотрел на Эллери.
А инспектор Квин словно взорвался:
— Не может того быть, черт меня побери!
— И тем не менее, все ясно, как божий день! — воскликнул Эллери.— В чем убийца пришел к Джонни и чего не захватил с собой, убегая прочь? Все еще не понимаете?.. Ну, хорошо, я вам помогу: какие вещи, не принадлежавшие Джонни, мы нашли на полу его спальни?
— Женские... Платье, парик и перчатки... — Инспектор раскрыл рот от удивления.
— Совершенно верно! И если убийца появился там в вечернем платье Одри, но по каким-то причинам решил его оставить, то ему, естественно, понадобилось хоть чем-то прикрыться.
Нейби наконец не выдержал:
— Выходит, одна из баб нацепила на себя платье, зеленый парик и перчатки, проникла в комнату Джонни, совершила убийство, а потом сбросила все эти вещи, чтобы навлечь подозрение на каждую, влезла в костюм Бенедикта и снова пробралась к себе? Бессмыслица. Она бы наверняка пришла в совершенно другом наряде, а украденные тряпки просто притащила в руках. Тогда бы и переодеваться не потребовалось.
— По-твоему, Эллери, это не бывшая жена сделала? — медленно спросил инспектор.
— Ты сам ответил на свой вопрос, отец. Ни Одри, ни Марсия, ни Элис не потащились бы убивать Джонни, не подумав об одежде для отступления.
— Но, Эллери, ведь той ночью здесь больше никого не было,— возразил Нейби.
— Не совсем так, шеф,— ответил инспектор за сына.— Вы забыли еще об одной особе женского пола — секретарше Марша мисс Смит... — Но, бросив взгляд на Эллери, он понял, что сморозил глупость.— Опять не то, мальчик?
Квин-младший покачал головой.
— Ты забываешь, отец, что сейчас мы говорим об убийце, направляющемся в спальню Джонни с тремя похищенными предметами женского туалета. Логично предположить, что украл их тоже он. Но вот когда? Одри сообщила о пропаже где-то в районе полудня, в субботу. Марсия — примерно через час после нее. А Элис не смогла найти перчаток ближе к вечеру. Причем во время нашей беседы она сказала, что остальные отправились встречать мисс Смит, которая должна была прилететь из Нью-Йорка в половине шестого. Потому-то мисс Смит и не могла украсть ни вечернего платья, ни зеленого парика, ни перчаток. А значит, и не надела их в ту ночь, отправляясь в комнату Джонни.
— Но в особняке никаких женщин больше не было,— снова запротестовал инспектор.
— Правильно, отец.
Паузы имеют такие же разнообразные оттенки, как и краски. Эта была иссиня-черной.
Инспектор все же попытался внести в сплошную темень хоть какой-то луч света:
— Правда, там находился еще один человек...
— Верно, отец.
— Эл Марш.
— И это верно.
Снова пауза. На этот раз не такая безнадежная. Словно небо, освещенное молнией.
— Не станешь же ты утверждать, что именно Эл Марш с вечерним платьем, париком и длинными перчатками...
— Наши рассуждения как раз к нему и привели.
— Но тогда это означало бы... Означало бы... — Нейби никак не мог довести свою мысль до конца.
— Это означало бы,— продолжил Эллери мрачным тоном,— что мы по-прежнему расследуем дело, которое только теперь становится более или менее ясным. В ту ночь Эл Марш в полном боевом облачении заявился в спальню Джонни, и то, что случилось там, заставило его наряд свой бросить и, надев костюм Бенедикта, удрать в свою комнату. Коричневый повседневный костюм... Если мы отыщем его, убийца будет разоблачен.
— Не так все легко,— промычал инспектор.— От костюма уже наверняка избавились.
— Не думаю,— заметил Эллери.— Наоборот, мне кажется, шанс у нас есть. По-моему, костюм просто спрятан. Поехали к Маршу!
В ближайшее время самолета на Нью-Йорк не предвиделось, но Эллери не хотелось ждать.
— Возьми мою машину,— хмуро сказал Нейби.— Я бы с удовольствием двинул с вами, но не могу.
Квины ехали всю ночь, сменяя друг друга за рулем. Позавтракали они в кафетерии, а в самом начале девятого уже стояли у двери в апартаменты Марша.
— Мистер Марш? Он еще спит, мистер Квин,— сказал слуга, моргая глазами.— Не решаюсь его разбудить...
— Миссис. Марш здесь?
— Она еще не переехала.
— В таком случае занимайся своими обязанностями, Эстебан, а я возьму на себя ответственность разбудить мистера Марша.
Отец и сын вошли к адвокату, не постучавшись. Просторная спальня была обита деревянными панелями и украшена скульптурой Микеланджело «Давид» высотой в восемь футов.
Адвокат неожиданно заворочался и открыл глаза.
— Только спокойно, Марш! — предупредил инспектор Квин.
Марш будто застыл на кровати, являя собой великолепную картину. На обнаженном мускулистом торсе совершенно не было волос, словно он их сбривал или удалял еще как-то.
— Чего вы хотите?
Он приподнялся на постели, но никаких попыток встать не делал. Так и замер, натянув красное шелковое одеяло на ноги и обняв колени сильными руками.
— Что вам нужно? — повторил он.
— Костюм Джонни,— мягко ответил Эллери.— Который был на нем в ночь убийства.
— Ты с ума сошел, Эллери?
— Кто-то из нас двоих точно спятил. И как ты думаешь, кто именно?
Марш, словно ребенок, на мгновение закрыл глаза. А когда вновь их открыл, выглядел уже каким-то осунувшимся и постаревшим.
— Не понимаю, о чем ты говоришь,— механически пробормотал он.— Здесь у меня нет ничего, принадлежавшего Джонни. Можешь сам убедиться. А потом... потом убирайся ко всем чертям!
Платяной шкаф у него был таким же громадным, как и у Бенедикта в Брайтсвилле. Среди прочих вещей там висели и два коричневых костюма.
— У вас какой размер, Марш? — спросил инспектор Квин.— Ну, ладно, не имеет значения. На этикетках все равно указан сорок четвертый. А у Бенедикта размер был не больше тридцать восьмого, если не тридцать шестого. Что ж, выходит, эти — ваши. Остальные костюмы по цвету не совпадают. Где еще вы храните одежду, Марш?