Нет, всё случилось так, как случилось. Шайс жив и у них есть второй шанс на счастье. Главное, о чём не переставая напоминал себе Светлый, стараться изо всех сил, и однажды судьба снова должна подарить ему и его Паре улыбку.
Никто не решился бы обвинить Алияса в бездействии. Раз за разом эльф придумывал те или иные поводы, чтобы заговорить с драконом: оставлял его после занятий, бросал пространные намёки и взгляды, старался оказаться рядом. Шайс смотрел в ответ своими нечитаемыми, чуть фосфоресцирующими жёлтыми глазами, словно раздумывая о чём-то, а после отворачивался в сторону, теряя всякий интерес.
Найти такому поведению оправдание и объяснение было задачей посложнее. Как ни старался, Алияс так и не сумел отыскать описаний поведения драконов с Парой другого вида. Только общие сведения о таковой возможности. Духи тоже не могли ответить ничего вразумительного, выдавая на предельно простой вопрос: «Почему Шайс меня не чувствует?» пространные ответы, трактовка которых могла растянуться на несколько десятков томов.
Несмотря на эту странность, эльф не унывал, продолжая попытки привлечь внимание дракона. О том, чтобы поговорить и признаться во всём прямо не могло быть и речи. Слишком дорого ценил Алияс случившееся между ними в Тихом Омуте чудо. Слишком глубоко переживал чуть не случившуюся потерю. Он не испортит всё спешкой и даст Шайсу столько времени, сколько потребуется… время у него ещё было.
Когда Шайс вернулся на первую ступень существования, прекрасный цветок на спине растворился, оставляя круг уробороса, выдававший в нём жреца Наан, пустым. Случилась и ещё одна перемена — время снова двинуло свой ход, отнимая у Алияса не только знак Пары, но и разделённую когда-то между ним и Шайсом вечность.
Он был ещё молод… и надеялся на то, что так это и останется, когда Шайс наконец разглядит его среди множеств других существ, населяющих Нагорья.
— Кхе-кхе, — донеслось до ушей Алияса вежливое покашливание, заставившее мысли вернуться в тронный зал.
Спина выпрямилась, руки легли одна поверх другой, поддерживаемые массивными подлокотниками.
— Может, чаю, ваше величество? — заботливо осведомился секретарь, водрузив новый том на стол.
Внушительная вереница драконов ожидала по ту сторону двери, а время давно перевалило за полдень.
— Кто следующ-ший? — осведомился правитель, желая убедиться, насколько вменяемый дракон переступит порог и сможет ли Алияс позволить себе отдохнуть ещё немного.
Фиор уставился в магический список, отражавший очередь просителей.
— Э-э, Шайс Ньернен, ваше величество… прикажете вызвать охрану? — на всякий случай предложил секретарь, зная заранее, что Иврис откажется от предложения… и чая. Непонятно почему, но регент-правитель спускал мальчишке всё, чтобы тот ни учинил, и кажется… кажется, был всегда рад его видеть.
Эти мысли Фиор держал при себе, не понимая причин особого отношения, но Инис Иврис никогда не отказывал наглому мальчишке в аудиенции. А после был всегда в лучшем расположении духа, даже если дракон спорил, язвил и сам напрашивался на неприятности.
— Прос-си, — коротко ответил Иврис, кивнув драко.
========== Странный “родственник” ==========
Шайсу пришлось обождать, прежде чем его приняли, и, как он подозревал, неспроста — наверняка Иврис специально заставил его топтать порог, желая указать место несовершеннолетнему дракону.
— Приветствую, регент-правитель, — отозвался он, застыв перед троном.
— Рад тебя видеть, Ш-шайс. Не часто ты ко мне заглядываеш-шь.
Снисходительно-дружеское отношение регента всегда задевало Шайса. Задевало с тех самых времён, когда он стал взрослеть и прятать по углам собственные игрушки…
Шайс стал узнавать страшную морду Иниса Ивриса одновременно с лицами родных ему драконов. Клан чёрных оказался достаточно большим, чтобы младший получал внимание с избытком от матери, овдовевшей в тот же год, когда он родился, от сестры и двух братьев.
И от Иниса Ивриса в том числе.
Странный дракон, чьё лицо походило на старческий череп, с которого давно облезла кожа, всегда находился рядом. Шайс настолько привык к странному другу, что очень долго верил в то, что Иврис жил с ними и принадлежал к клану.
Даже часто звучавший статус регента не очень беспокоил непоседливого ящера, требовавшего от друга пристального внимания к своей особе и всяческой поддержки, какую бы игру или шалость он ни затеял.
Маленького Шайса никогда не волновал вопрос, кем именно приходился их семье костяной дракон. Может, он был его братом… нет, для этого Иврис был слишком стар. Иврис точно не был его дедушкой… Тогда, наверное, дядей. Одним из многих дядь, связанных с их семьёй по линии матери или отца. Да, скорее всего, так оно и было.
Шайс никогда не углублялся в этот вопрос слишком глубоко, пока однажды не увидел портрет Ивриса, демонстрируемый учителем в школе.
Учитель, без сомнения уважаемый дракон, говорил какую-то чушь, из которой выходило, что именно его дядя…или не дядя, управляет всеми Нагорьями. Шайс тогда решил, что, пожалуй, ошибся в учителе, потому что тот явно был не такой умный и уважаемый дракон, как могло показаться на первый взгляд.
Инис Иврис был обычным драконом, только, пожалуй, очень старым и страшным. Представить его на троне, который когда-то принадлежал его великолепному отцу, было попросту невозможным!
Разве мог править драконами тот, кто играл с ним в прятки, не стесняясь зависать под потолком и иногда пугать прислугу. Разве мог править драконами тот, кто не умел извергать пламень, таким древним и хилым, должно быть, был Иврис. Разве мог править драконами тот, кто так лихо изображал кваканье небы и катал его на спине? Такого решительно не могло произойти!
Великими гордыми драконами мог править дракон, похожий на папу. Сильный, смелый, серьёзный, отважный, умный. Пусть образ отца сложился в голове ящерки благодаря рассказам матери, но, несомненно, так оно и было. И чтобы вдруг такой чахлый, низкорослый, наивный и простой дракон, у которого даже имя было неподходящим для вечного, мог править Нагорьем… нет, надо было скорее рассказать матери о вопиющем вранье учителя.
Каково же было удивление маленького Шайса, когда мама улыбнулась и подтвердила немыслимое: Иврис, тот самый Инис Иврис, который иногда пел ему колыбельные, и был правителем всех северных драконов! Мама сказала, что именно он выиграл битву за право стать следующим правителем, когда в долину ушёл отец.
Тогда Шайс впервые обиделся на Ивриса и всех вокруг.
Иврис был виноват в том, что ничего ему не сказал, а все вокруг в том, что скрывали правду. И Шайса нисколько не волновало, что это было не совсем так. Он ополчился на всех и вся со всем детским упрямством и нежеланием видеть мир таким, каким он был.
Иврис долго просил у него прощения за то, что как следует не объяснил, кто он такой, и упал в глазах ящерки ещё ниже. Пусть Шайсу льстило, что самый главный на землях Нагорья дракон просит у него прощения, он не мог принять, что правитель, пусть только и регент, унижает своё достоинство перед тем, кто младше него.
Мир точно сошёл с ума, — подумал тогда Шайс, не понимая, как драконы могли согласиться на такого главу, пусть Иврис и сумел одержать победу.