— Ути-пути, — усмехнулся Фризиан. — А ты родом деятельности случайно не ошибся? У нас тут всегда морская болезнь и попытки представить себе вечность, да еще вариативную — по вертикали, по горизонтали, и, наверное, под всеми углами. А шкалу координат мы позовем нарисовать Эшера. А потом приведем ее в динамическое состояние!
— И все равно все будет то же самое, — меланхолично проворчал Олаф.
— Все относительно! — дипломатично заметил Фризиан. — И да, и нет.
— Есть только материя и антиматерия… — пробормотала отрешенно Антея, глядя куда-то в пространство, как будто одновременно вообще не слушала.
— К чему это мы? — спросила Линор.
— К тому, что когда мы вернемся, — сказал Олаф, — мы вернемся туда же, откуда отбыли, только предположительно. Вот только у нас будет зазор во времени, и мы вернемся несколько позже, а раз мы вернемся несколько позже, значит, мы вернемся уже все равно «в другую реальность».
— Не будет иметь значения, — уныло напомнила Антея.
— Почему?
— Потому что «зазор» будет соответствовать всего лишь пропущенному времени. Сколько можно повторять? У нас же тут не мистика какая-то, в конце концов.
— Нет, — сказал Олаф. — Просто знаешь, мы же тут все не переменные в формулах, а все-таки живые люди. Как бы. И для нас все зазоры могут иметь значение.
— Но жизни свойственно самовосстановление, — оптимистично заметил я. — И в этом смысле, «зазор» даже может «зажить».
— Вот! — тут же согласилась Антея.
— Кстати, — кивнул Фризиан. — И вообще, знаете ли — Вселенная — штука живая.
— До поры до времени, — проворчал Олаф скептически. — Вот как говорят все эти «древнюки», в самом начале всегда кроется зерно погибели!
— Ну и что? — хладнокровно вопросил Фризиан. — Если даже в погибели «все относительно»? Гм… и вариативно…
— Хм!.. — заметили почти все со знанием дела.
— А Мерлин все еще с Мордредом? — спросил Гамлет как-то фальшиво.
— Вероятно. А где еще ему быть? Инструктирует, наставляет, рассказывает про движенье небесных тел, и тел земных по бренной жизни…
— И никакой ревности? — провокация в его голосе была смешана с искренним беспокойством — он пробовал лед на прочность.
— С чего бы это? — улыбнулся я. — Между прочим! — меня вдруг осенило в шутку. — А чем не славная идея — забрать Мордреда вместо меня с собой? Потрясающее было бы приключение — и отличная моральная компенсация за то, что я занял его трон!..
Окруживший меня всеобщий дискомфорт можно было колоть вилкой. Ох, как они заерзали и засопели…
— Проклятье! Да это не претензия, — попытался я объяснить, засмеявшись. — Представьте себе абстрактно — как это было бы здорово и интересно! И уж точно никто бы не остался обиженным!..
Но всеобщее неодобрение только возросло. И эти скорбные взгляды, выражающие всю мировую печаль… Черт возьми, с ними даже не пошутишь, и не объяснишь, что это совершенно без задней мысли. На самом деле! Что же делать, если невроз уже у всех вокруг, кроме меня!.. Пришлось только вздохнуть и махнуть рукой посреди всеобщего совершенно дурацкого сожаления. Да смешно ведь уже! Эх, ну и ладно…
— Это была шутка!
— Да ладно, ладно, — промямлила Линор неприязненно, — не оправдывайся.
Ну как тут было не взбеситься?! Но я проявил чудеса адекватности, хотя и почувствовал себя обиженным. Даже если ты хочешь куда-то вернуться, и этого хотят другие, не всегда все так просто. Каждый хочет, чтобы это было сделано именно через ту дверь, которая, как ему кажется, будет подходящей… так, как он представляет, и никак иначе. Иначе — это же может быть опасно! Это дверь не туда! И вообще — попытка к бегству. Уклонение и дезертирство!
Ну что ж, остается только не обращать внимания и «делать, что хочешь».
— Не воображайте себя всезнающими наседками, — огрызнулся я. — У вас тоже все в порядке с неврозами! Ну и что мне теперь делать, если я — единственный нормальный человек?! — и вскочив с места, вышел за дверь.
Не без внутреннего посмеивания. Но иногда старые друзья впрямь кажутся слишком обременительными. Легче заменить на новых. Ни обязательств, ни предубеждений — что именно ты должен или не должен. Ни ты от них не ждешь ничего хорошего, ни они от тебя… Э… стоп, это я сейчас о старых или о новых? В любом случае — не ждешь ничего хорошего.
Нет, в самом деле, что за инерция и зашоренность! Что за страхи, даже если говорить об этом всерьез? Это же на самом деле не такая плохая идея! Сама ее возможность. Из-за которой теперь можно легче относиться к Мордреду, потому что у него не все еще украдено. У него может быть что-то, чего никогда бы не было, если бы тут не было нас! Причем такое!.. Что «ни в сказке сказать». Пусть это всего лишь возможность — все миры — это только возможности, и все возможности где-то осуществляются.