- Нет. Ты вздорный мальчишка! - рыкнул Ставрас, наконец, уразумев, к чему это он все.
- О, ну как же так, - обиженно протянул Шельм, но быстро утешился. - Брат, Веровек, - пафосно начал он, сложив руки перед грудью.
- А я-то здесь причем,? - осознав, что запахло жареным, занервничал тот.
- При всем, - объявил шут. - Понимаешь, я тут выяснил, что мой дракончик весьма сведущ в тех вопросах, в которых даже я, признаться честно, профан-профаном.
- И? - Осторожно протянул Век, покосившись на Ставроса, стоящего рядом с непроницаемым лицом.
- Есть, говорят, в королевской библиотеке особая комната... - начал шут и имел удовольствие наблюдать, как несчастный наследник королевства покрывается бурыми пятнами от лба до шеи.
- Ключ папенька при себе держит. Ты же знаешь!
- Ну, а если я его ниточкой подцеплю? - Заговорщицким шепотом спросил Шельм, наклонившись к кровному брату. Тот так же невольно подался навстречу шуту, но тут вмешался самый старший и самый разумный в их компании.
- Я все понимаю, что тебя задела моя осведомленность, но ты выдашь себя, если будешь разбрасываться своими ниточками направо и налево. И ладно был бы разумный повод, а то... - Ставрас сделал паузу и холодно произнес, - барахло одно, - и разве что на пол не сплюнул. Вид у него в этот момент был подходящим. Як его задело. Ну, еще бы! Мальчишка опять готов был сунуть голову в петлю, не просто не посоветовавшись, а назло ему. Паяц!
- Все еще настаиваешь на том, чтобы я в своей жизни полагался не только на себя, но и на тебя? - Шут был зол, как тысяча шутов, которым обмазали пятки горчицей. Шельм сам не понял, что его так задело в словах лекаря. Наверное, то пренебрежение, которое тот выказал. Хотя нет, все объяснялось много проще. Во время путешествия Ставрас был ему больше другом, теперь же проявил свой нрав, как наставник, взрослый, почти родителей. В смысле тот, кому по штату положено читать нравоучения и воспитывать. Но Шельм давно сбежал из-под родительской опеки и считал себя вполне самостоятельным, чтобы самому отвечать за свои поступки. Вот и взбеленился.
- Если так, то что? - Прищурился на него лекарь, которому так же не понравился тон шута.
- Ах, ну, да! У тебя обширный опыт по воспитанию подрастающего поколения. И не менее богатый по бросанию тех, кому не посчастливилось быть запечатленным на тебя. Тех, кто тебе доверился и открылся.
- Шельм, - потрясенно выдохнул Ставрас.
- Что - Шельм? - взвился тот. - Хочешь сказать, я не прав?
- Прав, - с неохотой согласился Ставрас, но каким бы сознательным и взрослым он не был, ему тоже было обидно, что подопечный так о нем думает, поэтому он невольно возмутился, хотя разумнее было бы сдержаться: - Но вовсе не обязательно меня в это тыкать раз за разом.
- Я не тыкаю. Я предостерегаю, - объявил шут и расплылся в нахальной ухмылке.
- Это в чем же? - Глаза дракона предостерегающе сузились.
- В том, что если вздумаешь сбежать, и в другом мире найду!
- О! Что это на тебя нашло, разбрасываться такими обещаниями? - неожиданно развеселился Ставрас.
Шельм рассмеялся ему в лицо. Но, отсмеявшись, произнес, отступая на шаг назад:
- А я не обещаю.
Лекарь выгнул брови. Ну, кто бы сомневался.
- Я даю слово, - совершенно спокойно произнес мальчишка и еще спокойнее добавил: - На крови.
Поднял руку, выставив перед собой ладонь. И ровно по линии жизни ее прочертил кровавый магический надрез. Мир принял клятву, оплаченную кровью. За такую цену, отчего не принять?
- Глупый мальчишка!
- Мой меч всегда к твоим услугам, Ставрас Ригулти, - шут виртуозно исполнил короткий, подчеркнуто вежливый поклон.
- Выйдем во двор, Александр Ландышфуки, - рыкнул лекарь и поспешил в указанном направлении, не оборачиваясь. Он и так знал, что воспитанник идет за ним.
Это же надо такое учудить! Слово, данное на крови, нельзя нарушить даже в смерти, не говоря уже про жизнь.
Все перехлестнула ярость. Всю нежность, что он так отчаянно прятал, все тепло, что рождалось в глубине души при одном лишь взгляде на подопечного, все доверие, к которому они так долго шли и через столь многое.
Сражаясь, Ставрас не видел лица, лишь глаза: бирюзовые, полные расплавленного, кипящего льда, и губы, вызывающе алые, словно две полоски крови на бескровном лице, побелевшем от ярости, с которой мальчишка наносил смертельные удары. И каждый последующий был сильнее, отчаяннее предыдущего, и каждый из них должен был стать последним. Убить. Но Ставрас был опытнее, физически сильнее, даже не прибегая к драконьей силе, он теснил Шельма со всех сторон. Магию ни один из них так и не применил.
А потом, понимая, что шансов нет, шут сдался. Отбросил в сторону меч. Ставрас настолько не ожидал от него этого, что замешкался и тут же оказался лежащим спиной на земле, благодаря Шельму, который, воспользовавшись природной гибкостью, встал на руки, подцепив его ступнями под подмышки, и перекинул через себя. А шут восседал на нем верхом.
Меч лекаря отлетел куда-то в сторону, но его он сейчас интересовал меньше всего на свете, потому что он видел лишь голубые глаза над собой, полные застывших на ресницах искорок.
- Шельм?
- Не хочу, чтобы ты сравнивал меня с ним, слышишь? Не хочу! - мальчишка в бессилии ударил его в грудь кулаком.
- С кем? - лекарь недоуменно выгнул брови, и в самом деле не понимая.
- С тем, другим. Я не хочу быть таким, как он, слышишь? Не смей лепить его из меня! - Выпалил Шельм и молниеносно вскочил на ноги. Ставрас медленно поднялся с земли, все еще пребывая под впечатлением от проигранного поединка. Шельм стоял к нему спиной, напряженный, расхристанный, потерянный мальчик и теле мужчины. Ребенок, забывший, как это, быть живым, настоящим, по-настоящему открытым и безмятежным.
Лекарь подошел к нему со спины и обнял за плечи. Шут судорожно вздохнул.
- Тяжело с тобой, - тихо пробормотал масочник, - половины не понимаю. И раздражаюсь, как мальчишка! Глупость какая. А еще сила эта твоя, мир твой, словно ест изнутри, разъедает. Она же не такая, как моя. Чужая, не своя.
- Твоя. Уже твоя. Или будет таковой, если позволишь.
- Нет, - Шельм отстранился, отступил на пару шагов и повернулся к Ставрасу лицом. Дракон приготовился к отказу, предощущая ту боль, которую он причинит его размякшему в запечатлении драконьему нутру. Но вместо этого услышал одно слово. - Рано, - вскинул глаза и увидел грустную улыбку, которую Шельм всю сознательную жизнь так отчаянно прятал за маской шута, - Не торопи.
- Ты - не Август, - медленно произнес дракон, - Он был величественным и благородным даже в юности, когда мы только познакомились. Слишком правильным, добросовестным, идеальным. Учился как зверь, схватывал на лету и с жадностью налегал на новые знания. Ты другой. Не скажу, что хуже. Не скажу, что лучше. Но сейчас, без всяких сравнений, ты - не он, и я этому рад.
Шут медленно кивнул, сделал глубокий вдох и разжал стиснутые в кулаки пальцы. Улыбнулся немного растерянно, даже робко. Провел ладонь по волосам, словно очнувшись от странного наваждения, хрипло спросил:
- Вчера ночью почувствовал, что тебе одиноко. Без меня, там, на пустоши. Почему ты меня не позвал?
- Далеко, - уклончиво откликнулся лекарь.
- То есть, по хорошему, мне нужно переехать к тебе в аптеку, так?
- Не обязательно.
- Ставрас.
- Я не смогу удержаться от нравоучений и уж конечно буду лезть в твою жизнь, которую ты так старательно от меня оберегаешь. Поэтому, прежде, чем что-то решать, подумай об этом.
- Уже. Пар сбросил, - Шельм с улыбкой кивнул на валяющееся чуть поодаль оружие, - Как-то даже в голове прояснилось. - И посмотрел, словно ждал чего-то.
Ставрас растерялся. Хотелось проникнуть в сознание масочника и вытрясти всю правду, чтобы снова не напортачить, не сделать неверный шаг. Но тогда их бы опять отбросило назад. Поэтому дракону пришлось полагаться только на свои силы и скромный опыт в общении с подрастающим поколением масочников.