- Нет. Они вполне себе удобно свисают вниз.
- В смысле? - Шельм аж подпрыгнул, отчего мягкое, расслабленно брюхо под ним заколыхалось, как желе.
- Полегче! - Ворчливо прикрикнул на него дракон.
- Извини-извини. Так как?
На что дракон тяжело вздохнул, но послушно продолжил урок полового воспитания.
- Вот вы люди называете это актом любви или актом соития, так?
- Ну?
- А у нас это акт безграничного доверия.
- Почему это?
- Какой ты недогадливый, - поддел лекарь, и прежде, чем шут успел возмутиться, все же пояснил: - Потому что все это происходит в воздухе. И в процессе самец держит её, понимаешь?
- Ничего себе, - тихо присвистнул Шельм и растянулся на драконе уже животом вниз, скрестил перед собой руки и устроил на них голову. Мечтательно вздохнул, - А почему именно доверия, ведь, если он отпустит, она легко расправит крылья до того как упадет?
- Нет. Не успеет. Вот вы люди после этого как обычно чувствует?
- Не знаю. Счастливыми... расслабленными, может?
- В точку, - подтвердил его догадку дракон. - Вот и у нас так же. Поэтому, теоретически, если самец не желает потомства, или еще по каким причинам, он легко может сбросить самку на острые скалы. Вот так-то.
- И что, такое тоже бывает? - тихо уточнил Шельм, понимая уже, что да, бывает и, по-видимому, довольно часто.
- У драконов, не связанных с людьми, да.
- Недалеко вы все же от зверей ушли.
- Напротив, иногда мне кажется, что дальше вас, но от этого сделались лишь хуже.
- Ясно. Ладно, не хочу о грустном.
- Ты сам спросил.
- Угу. Ты уверен, что мне не нужно перелечь?
- Нет, если сам не хочешь. Мне не тяжело, не волнуйся. Но, если уснешь, могу тебя потом переложить.
- Не нужно. Мне и так хорошо. А тебе?
- М?
- Тебе уже не неприятно, что это я? - перефразировал шут.
- Слушай, - раздраженно откликнулся дракон, который, действительно, не испытывал восторга от местонахождения подопечного, но уже не из-за расшалившихся инстинктов. Дело в том, что он слишком долго пробыл человеком, поэтому исключительно с человеческой точки зрения считал, что с Шельмом на брюхе смотрится крайне глупо. - Ну какие доказательства доверия тебе еще нужны?
- Не знаю, не знаю, - легкомысленно откликнулся улыбающийся шут, - например, ты мог бы признаться, что выглядишь как мама гусыня, тебя это стесняет, поэтому мне лучше перебраться на землю. Что скажешь?
На драконьей морде улыбка была не так заметна, как на человеческом лице, но проницательность воспитанника подкупала. Пусть считает, что заслужил похвалу, и слезает уже скорей.
- Схватываешь на лету.
19.
Возвращались как с бала на войну: собранные, сосредоточенные, готовые ко всему. Король с королевой просто не могли ни почувствовать, что в их род влилась новая кровь, поэтому уже знали, что сыночек вернется ни один, куда бы он там ни сбежал. И, скорей всего, уже пытались отыскать его друзей, ну или хотя бы Ставраса, как самого взрослого и сознательного, а как не нашли, сделали правильные выводы, что лекарь тоже к случившемуся руку приложил, не говоря уже о шуте, который всегда был в каждой бочке затычкой.
Не зря настраивались на худшее. Королева попыталась устроить скандал прямо с порога, стоило Веровеку и Роксолане, держась за руки, войти в двери тронного зала, где их соблаговолила встретить королевская чета.
Шельм уже приготовился, как всегда на правах шута вызвать огонь на себя и отвлечь грозную королеву, но не успел, его опередил Веровек. Сдвинул брови и отрезал:
- Я люблю её, маменька. И собираюсь прожить с ней всю жизнь. Если вас это не устраивает, мы уйдем.
- Как это уйдем?! - вскричала королева, и даже король, чинно восседавший на троне и украдкой от жены любующийся снохой, подорвался и кинулся в сторону сына.
- Куда это ты собрался из родного дома? - грозно сдвинув брови, вопросил он.
- Поживу пока у Ставраса в аптеке, а там и свой дом построю, - припечатал ненаглядный сын, украдкой покосившись на лекаря, который возвел очи горе. И в ответ на прямой взгляд короля кивком подтвердил, дескать, да, примет обоих и пусть себе живут, а вы тут можете и дальше обиженных и оскорбленных из себя строить.
- Но Вереночек, - почти прохныкала королева, утирая слезы платочком, - как же ты так можешь со мной? Ведь я твоя мама, я бы выбрала тебе хорошую девочку и ты...
- Я выбрал сам, - отрезал сын, развернулся и потянул растерявшуюся Роксолану к выходу.
- А ну стоять! - вскричал король и даже ногой для острастки топнул.
Все посмотрели на него.
- Значит так, сын мой, сноха-красавица тоже моя. И жить вы будете тут. А ты, мать, кончай тут слезы лить, только глянь, какую красавицу наш сын себе в женки отхватил! И вместо того, чтобы сына и девчонку его обижать, лучше бы вспомнила, что нам бал готовить срочно нужно. Ведь это никуда не годиться, хоть и по древнему обряду, но в тихую, без огласки.
- Ой, батюшки! - всплеснула руками королева, до которой, похоже, только сейчас дошло. - Да, как же это я? Ведь послов же позвать надо, чтобы все видели и по свету разнесли. Ой, детонька, - кинулась она к Роксолане, которая даже отшатнулась, не ожидая такой прыти от довольно объемистой королевы обряженной в пышные юбки, которые весили не мало, так еще и с огромным париком на голове, увенчанным целым миниатюрным замком с лебедями. - Нам же столько приготовить надо. Платье сшить, и не только платье. У тебя, поди, и гардероба своего нет.
- От чего же, очень даже есть, - со здоровой злостью в глазах отозвалась Роксолана. - Думаете, раз цыганка, то и без приданного?
- Разберемся, - покосившись на строго сдвинувшего брови сына, тактично обронила королева и, подхватив сноху под белы ручки, повела за собой о чем-то щебеча, кажется, о модных тенденциях нынешнего сезона. На что Роксолана отвечала с достоинством истинной королевишны.
Мужчины проводили их глазами, и стоило им скрыться за одной из боковых дверей тронного зала, вздохнули с облегчением. Причем все, и король, и королевич, и Ставрас с Шельмом, и даже Гиня с Муром. Но самое забавное, что копируя действия своих людей, выдохнули и дракончики, на что умилился даже король, который сам был запечатлен с черным драконом Тирмильтонтоном, которого, любя, звал просто Милем.
- Так, братцы кролики, теперь с вами, - обратился ко всем король, но глаза его не просто смеялись, но и лучились от гордости за сына. - Молодец, сын, порадовал, так порадовал.
Похлопав Века по плечу, король вернулся на трон и все свое внимание обратил на лекаря. Тот лишь криво усмехнулся и, как всегда, наглея, вопросил:
- Я стар и хлипок, знаешь ли?
- Это ты к чему? - насторожился Палтус.
- К тому, что ноги уже не те, - хитро прищурившись, заявил лекарь.
- Вот так бы и сказал, что стул персональный хочешь, а то голову морочишь! - проворчал король дергая за шнурок, специально подвешенный возле трона, и в дверях тут же появились двое слуг. - Стулья моим гостям, - распорядился он и снова посмотрел на лекаря, а потом с ехидцей поинтересовался: - Не иначе у этого научился, - и кивнул в сторону шута.
- Не иначе, - подтвердил Ставрас, на что Шельм нарочито громко фыркнул и демонстративно отвернулся.
- Ладно, пока стулья несут, вы меня со своими друзьями познакомьте, а то что-то так и не довелось. И по-настоящему, знакомьте, а не так, как в прошлый раз. "Здравствуй, папа, это Гиня и Мур, и они со мной..." - передразнив собственного сына, который сразу стушевался и даже слегка покраснел, смутившись, заявил король.
- Ну, раз по-настоящему, - хмыкнул лекарь, - то крепись. Может капелек валерьяночки заранее накапать?