— Зачем вы мне это говорите? — спросил я.
— Вы частенько его посещали.
— Значит, буду посещать другой.
— О, не скромничайте, сир, вам, как драконьему наезднику это не к лицу.
— Съешьте лимон, Ларис.
— Зачем, ради всех богов?
— Чтобы ваша физиономия не была такой довольной.
Я пошёл прочь, в свои покои, выносить улыбающегося Стронга у меня уже не было сил, я бы не прочь был скинуть его со стены, чтобы посмотреть, как его проткнут стальные колья на дне сухого рва мрачной твердыни Мейгора, но меня скинут следом, так, что я решил пока воздержаться от такого удовольствия.
Хорошей карьеры я тут не построю. А значит пора менять фракцию.
Когда я ехал на белом коне, обряженный в шелка, в золотой цепи о самоцветах и в золотых перстнях по дороге, что вела к Драконьему Логову, то вспоминался мне мой прежний путь туда, в лохмотьях, без гроша в кармане и в рваных ботинках. Шестнадцать лет минуло, и вот я в парше, а не в парче. Вот я благородный сир и помазанник короля. Вот на мне золото и простые горожане смотрят на меня, как на господина, завидуют, но недолюбливают в душе. Как я, шестнадцать лет назад, глядел вслед карете, что меня чуть не сбила. Караван из знати окружала крепкая стража, Золотые Плащи оцепили все кварталы вокруг Драконьего Логова, где — то в оцеплении стоял и Колдер, но встретиться с ним я не мог, ибо за мной постоянно шпионили люди Лариса. Сам он не церемонию не поехал. Впереди на трёх каретах ехала королевская семья, в первой вдовствующая королева с сыном — королём, дочерью Хелейной и внуками. Во второй сир Отто Хайтауэр, лорд Десница, тесть покойного и дед нынешнего короля. В третьей принц Эймонд, наездник Вхагар.
Люди кричали и махали руками, когда Эйгон поднялся по ступеням Драконьего Логова, в сопровождении пяти гвардейцев в белых плащах, с Кристоном Колем, лордом — командующим во главе, сопровождаемый также своей матерью, дедом, братом и женой, чтобы выйти уже Эйгоном Вторым.
Затем вошли лорды и присяжные рыцари, так как я был присяжным рыцарем самого короля, то меня расположили впереди всех лордов, что вызвало неудовольствие у сира Тиланд Ланнистер, который хоть и был мастером над монетой, но вынужден был тащиться где — то в хвосте. Ещё он не мог забыть мне той драки на королевской охоте шестнадцать лет назад. Злопамятный выродок.
Стража расталкивала толпу, что набилась в Драконье Логово, ход со стороны Отто был разумный, чтобы как можно больше людей увидело законного короля в законных регалиях. Дабы лорды Семи Королевств поддержали его, а не Рейниру.
Эйгон взошёл на престол, что специально для него соорудили, там его уже ждал Верховый септон, глава всей Церкви Семерых. И вот уже Эйгон преклонил перед ним колено, единственный раз в своей жизни, дабы затем все прочие преклоняли колено перед ним. Септон помазал его семью елеями, распевая слова молитвы, а Кристон Коль надел на голову железную корону его прапрапрадеда Эйгона Первого Завоевателя. Затем сир Эймонд Одноглазый вручил ему валирийский кинжал его отца, а сир Отто меч Тёмное Пламя, одни из двух фамильных мечей валирийской стали Дома Дракона.
— Да здравствует король Эйгон из Дома Таргариенов, второй своего имени, Король Андалов, Ройнаров и Первых людей, Лорд Семи Королевств и Защитник Государства. — прокричал сир Отто Хайтауэр и его голос прогремел по всему Драконему Логову. Сам король поднял над головой обнажённый меч Тёмное Пламя, толпа заревела.
Война началась.
На следующий день сир Отто отбыл на галее «Алиссана Добрая» на Драконий камень, предложить принцессе Рейнире отказаться от престола в обмен на мир и покровительство короля. Я остался в Красном замке. За мной уже почти не следили, вероятно сир Отто решил, что раз я не сбежал раньше, то можно мне доверять.
В Красном замке теперь безраздельно властвовала королева Алисента. Она чрезвычайно изменилась. Из застенчивой девушки она превратилась в суровую даму, которая заседала в Малом совете, верша судьбы миллионов, от имени своего мужа, а теперь сына. Эйгон же в заседаниях не участвовал. Он по — прежнему проводил по ночам время в борделях и развлекался тем, что целый день в тронном зале болтал с новыми королевскими гвардейцами, такими же повесами и разгильдяями, как и новый король, ставшими сирами по его прихоти. Эймонд же напротив становился всё угрюмее и злее, его боялись все, никто не мог вынести взора его единственного ока, целый день он проводил на тренировочном поле, и его, кажется, глодала обида. Это он должен был быть королём. Не его дураковатый братец, он, самый искусный рыцарь при дворе, наездник самого большого дракона в Семи Королевствах. Но боги послали в этот мир первым его брата, и Эймонд смирился. Так, по крайней мере, казалось.