Внимательно посмотрев на меня, дракон сжалился и молча покинул комнату. Я не стала испытывать судьбу, откинула одеяло, наскоро сменила ночную сорочку на сарафан и переплела волосы. На голове сорочье гнездо было, не меньше! Заправила постель, накрыла ее покрывалом и села поверх, сложив ладошки на коленях.
— Можете войти, милорд!
Вошел. Не без сожаления осмотрел одетую меня и вздохнул.
— Что ж. Хотя бы без одеяла. Сядем за стол.
Хотела сказать, что мне и здесь хорошо, но обижать изумрудного не желала. Что-то мне в его поведении не нравилось. Предчувствие чего-то нехорошего жгло изнутри. Но, тем не менее, поднялась. Мне услужливо подвинули стул и помогли расположиться за обычным деревянным столом, накрытым грубой льняной скатертью с вязью охранных рун, замаскированных под обычный орнамент. Отравленная еда за таким столом мгновенно чернеет и превращается в пепел.
— Чем я могу вам помочь?
— Почему при тебе нет моего камня?
И как только догадался? Камень изумрудного дракона, как и другие мои личные вещи, остались в карете владыки. Вместо ответа сделала глоток чая.
— Ролдхар? Понимаю.
Он запустил широкую ладонь в карман камзола и протянул мне новый изумруд. Нажить врагов — дело нехитрое, достаточно обидеть кого-то. Ирд Д’Остраф, кажется, уже несколько оскорбился моим нежеланием обращаться к нему по имени, поэтому я с кроткой улыбкой приняла камень и положила его на стол рядом со своей кружечкой.
— Общий сбор кандидаток в хранительницы состоится сегодня до полудня. Камень держи при себе. Когда распорядитель отбора призовет, ты почувствуешь зов. Не противься и следуй ему. Это первое испытание.
— Хорошо, милорд.
Уже сегодня! Воздух неожиданно обжег легкие, я даже прикрыла глаза на минутку, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Думала, у меня еще есть время! Столько всего сделать предстоит: предупредить пекаря господина Лориса, ему ведь нужно найти замену для меня, поговорить с Талией и помочь ей подготовиться к поступлению в магический университет, с госпожой Венерой, опять-таки, побеседовать следует. Ночное явление талдоха — тревожный символ. К тому же, дух говорил так, словно хорошо знает меня. Столько всего! И так мало времени…
— Теперь не самая приятная, но, увы, необходимая вещь, — ирд Д’Остраф поджал губы и замолчал.
Напряглась, предчувствуя беду.
— Разрешаю кричать, обидеться и даже назвать меня недобрым словом. Можно нецензурным. Если знаешь такие. Так уж и быть, можешь даже пореветь.
Закончил дракон как-то совсем не весело.
— Вы меня пугаете…
Хищно улыбнувшись, мужчина резко опрокинул на мою руку горячий смородиновый чай. Я даже крикнуть не успела — дыхание вышибло. По телу прокатилась яростная волна боли, в глазах потемнело, набежали слезы. Я вскочила, накрыв ладошкой пульсирующую кожу, и взвыла от боли.
— Что вы наделали, милорд? За что?! — простонала, не зная, куда себя деть.
Прижимала к груди обожженную руку. Каждое биение сердца отдавалось в ней острыми жалящими ударами.
Дракон стремительно поднялся и обхватил мое лицо ладонями, заставляя посмотреть в его глаза:
— Анотариэль…
Вырвалась и оттолкнула милорда. Жгло невыносимо, а он издевается словно! Металась по комнате, не находя себе места. Дракон снова остановил меня, на этот раз за плечи.
— Анотариэль, успокойся. Посмотри на меня.
Я посмотрела, вскинув подбородок и поджав дрожащие губы. Сияющие изумрудным светом глаза неожиданно привлекли мое внимание, заставив забыть и о боли, и об обиде. Я смотрела в них, как в ярко-бирюзовое озеро и не слышала ничего, кроме чарующего голоса дракона:
— У меня не было другого выхода. Все хорошо! Все хорошо?
Медленно кивнула, понимая, что боль схлынула. Рука действительно больше не тревожила, словно и не было вовсе ожога. Но ведь дракон намерено облил меня кипятком, я же видела! Он совсем не озорник, он разбойник!
— Назови меня по имени, Анотариэль. Это все изменит! Все…
Оцепенение спало. Я мягко повела плечами, чтобы высвободиться из его рук и, усердно дуя на припухшую красную кожу, отошла в угол комнаты.
— Зачем вы так со мной, милорд?
Он стиснул зубы, глядя, как на моей белоснежной коже проступает багровое пятно.
— Лучше так, чем тебя убьют. С камнем не расставайся, поняла?
Кивнула, закусив губу, и отвернулась.
Дракон в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и осторожно погладил меня по щеке, стирая слезы:
— Я не дам тебя в обиду.
Сам будет обижать? В моей жизни полно желающих.
— Посмотри же на меня! — тихая просьба, но я не могла на нее ответить. На грудь будто камень тяжелый положили — ни вздохнуть, ни выдохнуть. Так болит не тело, а душа. Так бывает, когда не ждешь зла, но сталкиваешься с ним. Зажмурила глаза и отвернула голову, а в следующий миг стало холодно.