— Потому что лишь после этого мы обрели свободу…
— Свободу?
— Если бы нас не забрали, не заставили сражаться, убивать… мы всю жизнь провели бы в своей деревне. И погибли. Погибли, когда пришли генералы, которые набирали солдат для своих армий, истребляя их снова и снова, сталкивая, как волны, когда пришли разбойники, которые убивали мужчин и забирали женщин, когда пришло правительство и стало стрелять в нас за то, что мы молимся нашим предкам, или вторженцы, который убивали нас за то, что мы говорим на родном языке.
Мы были рабами, но не знали этого, в этой… кх… иллюзии. И лишь когда нам показали наше место, когда мы поняли, что живём на дне колодца, мы стали забираться наверх, разрывая наши пальцы… Все люди проживают в этой дреме, мальчик. Мы всего лишь хотели их разбудить… — проговорил старик.
Хиро хотел парировать, но не смог подобрать ни единого слова, когда увидел улыбку на лице старика. Последний посмотрел на солнце и молча прикрыл свои морщинистые веки.
Некоторое время посреди зала царила тишина. Затем за спиной Хиро прозвучали шаги и рядом, ковыляя, встал Киёси:
— Мёртв, — сказал он, разглядывая старца.
Хиро прикусил губы.
— Может от старости. Ему было сто тридцать лет.
— …
— Будешь? — спросил Киёси и протянул ему шоколадный батончик.
Хиро молча взял его и надкусил. Киёси внимательно посмотрел на него, затем на пустой фантик, который Хиро сунул в карман, и сказал:
— Идём. Нам на третий этаж.
— Ты в порядке? — спросил Хиро, наконец замечая, как ковыляет его напарник.
— Немногим хуже тебя, — хмыкнул Киёси, наступая на дверь, которая лежала посреди проёма.
Вместе они вышли в коридор, прошли направо, приподнялись на лестницу. Они хотели забраться прямо на третий этаж, на котором держали заложников, но сделать это не позволил танк, который преградил проход.
— Есть лестница в другом крыле, — сказал Киёси.
Хиро кивнул — с трудом, ибо у него начинала кружиться голова — и вышел в коридор второго этажа, с правой стороны которого тянулись окна и батареи. Вместе с Киёси они прошли его до середины и повернули за высокую лакированную дверь, за которой открылся просторный зал для официальных церемоний.
На серой стене в другом конце последнего висел гигантский, как море, красный флаг, у подножия которого стояла белоснежная фигура:
Апостол Белой Смерти.
Глава 21
Белая Смерть
В другом конце просторного зала стояла обыкновенная женщина в белом халате. Красивая, с блестящими чёрными волосами, завязанными в хвостик, которые разительно выделялись на фоне белоснежной кожи без единого мазка макияжа.
На первый взгляд она могла показаться безобидной секретаршей, у которой получилось сбежать от террористов, однако при виде её все чувства закричали Хиро, что это был самый опасный противник за всю его жизнь. Его мышцы напряглись… а затем затрепетали.
Хиро удивлённо посмотрел на своё тело. Некая странная прохлада разливалась по его кровотоку, вызывая сперва дрожь, а затем онемение, которое постепенно захватывало его пальцы, руки, ноги… даже мысли, которые с каждой секундой становились всё более ригидными и отдалёнными. Весь мир вдруг потерял отчётливость, как если бы он наблюдал его из бездны, в которую всё глубже опускалось его сознание.
Что происходит? Это…
— Яд, — раздался женский голос.
Хиро с трудом приподнял голову, тяжёлую, как чугунный шар. Только сейчас он понял, что опустил её и свалился на колени.
— Незримый клинок. Приготовляется из нескольких сотен ядовитых змей, грибов и насекомых. Некоторые из них уже вымерли, но ингредиенты сохранились в замороженных склянках у знающих людей. С каждым годом они всё дорожают, однако однажды все эти запасы тоже закончатся, и тогда рецепт можно будет формально объявить утраченным… Впрочем, если учитывать, что некоторые ингредиенты со временем теряют свои свойства, вполне может быть, что ты станешь его последней жертвой, — спокойно проговорила женщина.
Хиро приоткрыл губы, не в состоянии, однако, выговорить ни единого слова.
— Насколько мне известно, противоядия уже не существует, — прибавила женщина.
Хиро шатнулся и попытался приподняться на ноги — безуспешно. Мир кружился, как если бы он стоял на льдине во время бури, которая становится всё тоньше и тоньше, приближая бурлящую чёрную бездну.
— Боли не будет, — сказала Апостол Белой Смерти. — Только холод…
Тук.
— … и забвение.
Хиро распластался посреди бетонного пола.