Почти неделя прошла с восстания и смерти Верховного лидера Церкви Чёрного Истока. Мир до сих пор трепетал после всего случившегося и анализировал голосами многочисленных экспертов, которые выступали по телевизору, кадры невероятной битвы, однако для Марины это не имело ни малейшего значения. Телевизор непрестанно болтал в её комнате не потому, что её волновала судьба цивилизации — она перестала притворяться, что это так, — но чтобы убить беспощадное время, которое простиралось перед ней, как бескрайний каньон.
Неделя. Человек в маске — как их много и как все они безумны — сказал, что она увидит свою дочь через неделю. Но как ей продержаться всё это время? Марина не знала. Последние несколько лет своей жизни она посвятила Чёрному Истоку, но теперь они проиграли… или добились своего, если план Верховного лидера, который она примерно понимала, окажется успешным… неважно. Успех был даже страшнее неудачи. После провала она могла попробовать ещё раз, снова погрузиться в безумие некого «дела», но если они добились успеха, то у неё ничего не осталось, и перед ней снова простиралось пепелище, на котором она потеряла свою дочь.
Несколько раз ей звонили с работы — спрашивали, когда она вернётся в школу. Марина отвечала механическим голосом, что отравилась, и между делом перебирала мутные склянки, подбирая яд, которым убьёт себя, когда неделя подойдёт к завершению. С самого начала она не собиралась прятаться в бункере, если на мир действительно обрушится ядерный огонь. Он не обрушился, и теперь ей нужно было взять дело в свои руки.
Марина металась между Красным ветром — быстрая, но болезненная смерть, — и Затмением луны — медленная, однако совершенно незаметная, — когда в очередной раз зазвонил телефон. Она приподняла его по привычке и услышала знакомый голос:
— Добрый вечер.
— Сейчас утро, Киёси, — устало ответила Марина, поправляя мокрые волосы, налипавшие на лоб.
— Уверены?
Она посмотрела в окно, прищурилась.
— Мастер не отвечает, вот и решил связаться с вами.
— Можно без первой половины, — улыбнулась Марина.
— Извините.
— Ничего. Я привыкла быть на втором месте. О чём ты хотел поговорить? — спросила Марина, чувствуя странное предвкушение.
— Просто спросить, что нам теперь делать, — ответила телефонная трубка. — Я проверил место сбора, но туда нагрянули полицейские. Едва убежал.
Что делать… Марина посмотрела на блестящие склянки. Затмение луны? Или Красный ветер?
— Камера хранения 31C на городском вокзале в Сиохама, — проговорила женщина. — Ключ… неважно, просто сломай замок, никто не заметит, и возьми сумку. В ней будет десять миллионов долларов.
— Ясно. Куда их?
— В банкомат. Сразу всё не обменивай, это опасно.
— Нет, в смысле, куда их доставить? Кому?
Марина поставила склянку на тумбочку и глубоко вздохнула:
— Куда хочешь, Киёси.
Пауза. Тишина из телефонной трубки. Щелчок.
Марина положила трубку, а затем медленно опустила своё тело на пол, выгребая пустые бутылки, свернулась калачиком и закрыла глаза.
Разбудил её стук. Сперва она думала, что он ей просто снится, а потому не обращала внимания, считая, что остановить его невозможно, ибо для этого придётся связать маленьких человечков, которые стучали молоточками о стенки её черепа, однако постепенно стало ясно, что кто-то действительно стучался в её дверь.
Она приподнялась и глянула в окно. Утро. Затем на календарь. Прошла неделя. Марина положила руку на дверную ручку, сглотнула, открыла.
На пороге стояла старая женщина в роговых очках и бежевом свитере, в руках у которой была книжка с крестиком.
— Вы верите в бога, мисс? — спросила она серьёзным голосом.
— Нет, — улыбнулась Марина и прикрыла дверь.
Затем достала из кармана красную склянку и уже намеревалась выпить, как вдруг услышала тихое дыхание. Марина повернулась, и в следующую секунду склянка выпала у неё из рук и свалилась на ковёр. Не замечая последнюю, женщина шагнула в сторону кровати, затем ещё раз. Она наступила и проломила пустой бокал, покрытый винным налётом, и наконец застыла у кровати, на которой лежала, приоткрыв утиные губки, девочка двенадцати лет в белой медицинской робе.
Она жива. Всё, что Марина знала о медицине, говорило ей, что девочка была жива, и всё равно она протянула к ней свои дрожащие белые пальцы, пальцы смерти, и коснулась фарфоровой щёчки. Девочка поморщилась во сне. Тёплая, подумала Марина и свалилась на колени…