Некоторые из них вместе с рецептами укрепляющих снадобий излагались теперь в рекламной афишке, рядом с которой был наклеен портрет «великого кормчего».
Подождав на всякий случай приятеля, я выразительно кивнул на вывеску и раздвинул занавеску. Внутри был обычный ночной клуб с «топлисом». Девушки с голой грудью танцевали танец с веерами, а в перерывах бродили между столиками, предлагая гостям брошюры с секретом бессмертия и таинственные лекарства. Ни малайцев, ни индийцев, ни китайцев в зале я не увидел. «Омоложение» и «рост жизненных сил» волновали лишь пожилых европейских туристов. Попавший сюда, очевидно, по недоразумению австралийский военный моряк напивался в полном одиночестве. Звенела печальная музыка. Мигали разноцветные огни.
Не просто постигнуть секрет переменчивой сингапурской ночи, когда улицы, словно по мановению волшебной палочки, сбрасывают надоевшее дневное обличье. Там, где только что была платная стоянка автомашин, вдруг появляются столики, и многоголосье города глохнет в шипении расплавленного масла, в яростном гуле раздуваемого огня. Эфемерный цветок, родившийся на мостовой. Ресторанчик под открытым небом, где можно познакомиться с кухней всех народов, отведать редкостные фрукты — рамбутан, мангустан, — насладиться супом из морских змей, вареными ракушками, маринованным мускатным орехом.
Зачарованные экзотикой туристы обычно не замечают того, что ночные празднества начинаются теперь раньше, чем прежде. Зачастую вообще до наступления темноты. Причины такого, казалось бы, малозначительного явления достаточно серьезны. В условиях экономического спада необходимость обратить в деньги хоть какую-то часть залежавшегося товара сделалась особенно острой. Все переплелось в тугой узел: спад волны туризма и энергетический кризис. Автомобильное движение в городе тоже пошло на убыль. Возросшие цены на бензин и подскочившие налоги привели к тому, что для большинства сингапурцев содержание машины стало недоступной роскошью. Достаточно сказать, что только за проезд по некоторым улицам взимается плата до ста сингапурских долларов! Высокому обложению подвергаются и машины, едущие с неполным числом пассажиров.
В подобных переменах есть, разумеется, и положительная сторона. Уменьшилась задымленность воздуха, исчезли заторы в часы пик, реже стали аварии.
Таков потаенный смысл превращения автостоянок в храмы чревоугодия. Простая тайна тропической ночи, которая все еще больше пахнет бензином, чем фруктами и пряностями. Беглый штрих, запечатлевший, однако, серьезность стоящих перед страной проблем.
Сингапур ввозит решительно все: нефть, руду, рыбу, молоко для утреннего стола, даже воду. Впрочем та же вода, которая поступает из Малайзии, возвращается к родным истокам в преображенном, очищенном виде и по цене в десять раз выше первоначальной. Так же обстоит дело и с латексом, который превращается в кондиционный каучук, и сырой нефтью, продукты крекинга которой — высокооктановый бензин и полимерные материалы — экспортируются во многие страны Юго-Восточной Азии. Завидный уровень перерабатывающей индустрии, наряду с прославленным портом и минимальными пошлинами, долгое время обеспечивал стране процветание. Но энергетическая проблема и непрерывный рост цен на сырье и продовольствие поставили под вопрос традиционную экономическую политику островной республики.
Сингапурцы все еще гордятся своей водой, которую — редкое явление в этой точке земного шара — можно пить прямо из-под крана. Это законная гордость. Но я видел обширную поляну в центре острова, на которой зарываются всяческие отходы. Когда-то тут была жаркая мангрова, где среди воздушных корней бегали красные и призрачно голубые крабы. Теперь здесь самая жуткая и дорогостоящая свалка на земле. Я уж не говорю о том, что все больше и больше средств приходится затрачивать на дезодоранты и химикалии, которые ускоряют гниение мусора. Это особенно трудно в условиях небольшой территории, когда море, безропотно принимавшее все отбросы, находится ныне на последнем пределе, а каждый квадратный фут суши идет чуть ли не по цене художественных полотен.
Не удивительно, что Сингапур, для которого было нерентабельно даже сельское хозяйство, взял решительный курс на развитие самых современных и одновременно самых «чистых» производств: электроники, точнейшей измерительной аппаратуры, оптики. Согласно программе, разработанной в институте стандартов и индустриальных исследований, капиталовложения в эти перспективные сферы будут удваиваться чуть ли не ежегодно.