Приговор отцу Фредониса огласил Натаниэль. И герцогство нам вручил тоже он. За заслуги перед миром, королями и отечеством... Ну и под конец нам всем выдали одно общее родовое имя, чтобы не выделывались: Витьерра. Так что теперь полное имя Нима было Ниммей Оллир Вэмс Витьерра, Фредо звали Фредонис Моранди Витьерра, а я - Рина Витьерра. Просто и со вкусом.
Причем тему с нашей свадьбой Их Черно-Белые Величества элегантно замяли. Очевидно, дав нам время самим определить, как именно мы хотим отметить столь знаменательное событие.
На последний танец сегодняшнего бала меня пригласил подошедший поздравить нас Адам, шепотом по секрету поделившийся, что просто слегка устал выслушивать пререкания родителей. Мать настаивала на том, чтобы забрать его из Академии и учить дома, а отец был категорически против, как и сам Адам.
Я, тоже по секрету, сообщила, что у меня вот-вот случится день рождения. Только отмечать его мы будем в Академии. И, независимо от того, где в дальнейшем Адам будет обучаться, мне бы очень хотелось видеть его среди гостей.
На завтра, то есть уже на сегодня, по плану был намечен выбор невест для Их Разноцветных Величеств и очередной бал. Но сначала гостям полагался отдых, чтобы потенциальные невесты не зевали на двух коронованных женихов и вообще успели отмыться, взбодриться и переодеться. Я тоже очень хотела помыться, взбодриться и особенно - переодеться, причем желательно в свои любимые штаны, рубашку и жилетку.
Но на мое последнее желание всем было наплевать самым жестоким образом, потому как в одной из наших комнат нас поджидала аккуратно развешенная очередная партия нарядов. Как я понимаю, вновь отобранная лично Темной королевской половиной.
Гораздо больше я обрадовалась кровати, почти родной такой, пусть и застеленной уже местными горничными.
Устала я настолько, что разделась перед двумя застывшими в дверях парнями, даже не задумываясь ни о чем, и только оказавшись под одеялом, сонно поинтересовалась:
- Так и будете стены подпирать? Атланты мои... Мы на этой кровати втроем уже лежали, не сломалось ничего. Так что не стесняйтесь и присоединяйтесь.
Губы Фредо едва дрогнули в подобие улыбки, а Ним хмыкнул как-то не слишком одобрительно. Но, мрачно переглянувшись, эти двое все же решились последовать моему совету и улечься с двух сторон от меня.
Хорошие тут кровати, просторные... теплые, уютные... сонные...
Глава 2. Семейные разногласия
Только долго поспать нам не дали. Не знаю, сколько времени прошло, но явно очень мало для того, чтобы я выспалась. И тут в дверь наших покоев активно постучали. Слишком активно.
Лежащий с краю Ниммей уселся на кровати и потряс головой. Широко зевнул, потянулся за штанами и, уже одеваясь, посмотрел на меня:
- Спи, ящерица! Я этому долбоклюю сейчас клюв откручу, чтобы не долбил когда не надо, и вернусь.
Повернувшись на другой бок, я обняла Фредо, но тот тоже уже не спал. Открыв глаза, он приложил палец к моим губам и прислушался.
Затем осторожно перелез через меня, натянул штаны и направился к выходу. Понятно, что долго валяться одной в кровати, когда у двери в наши покои происходит что-то интересное, я не смогла. Но, к сожалению, вместо штанов у меня тут только юбки поблизости, целых три, на выбор. Так что пришлось обматываться покрывалом, прежде чем заявляться в качестве моральной поддержки своим мужчинам.
- Какие люди - и без охраны! - выдала я, с презрением оглядев с ног до головы лэра Веккьони. Тот ответил мне примерно таким же взглядом, и надо признать, у него вышло лучше. Просто я начала закипать сразу, как его увидела. А злиться и излучать высокомерное презрение одновременно я пока еще не научилась.
Ним тоже злился, причем гораздо сильнее, чем я. У него это прямо на лице было написано, большими буквами.
- Я хочу поговорить со своим сыном наедине, - судя по агрессивной интонации, явно не в первый раз произнес лэр Веккьони.
А может, он просто считает, что с животными надо именно так разговаривать?
На сооружение хламиды из подручного материала у меня ушло от силы одна-две доли, вряд ли я успела много пропустить... Но обстановочка была очень напряженная.
Фредонис стоял в двух шагах от меня, и я чувствовала, как его разрывает на части. Почти буквально переживала вместе с ним выбор между двумя желаниями: поговорить, зная, что тебя пришли очередной раз оскорбить, или отказаться, понимая, что это будет выглядеть как трусость.
Наконец выбор был сделан, и жертва аристократического воспитания приглашающе махнула в сторону одной из свободных комнат: