Драконы были сильными существами, этого Арианна не могла отрицать — и никогда не отрицала. Их магия делала их грозными. Но она же делала их предсказуемыми. Когда почти любая рана затягивалась в считанные мгновения, а смертельными становились лишь немногие порезы, Драконы предпочитали сражаться с близкого расстояния и жесткими ударами. Они с удовольствием наносили раны, которых Арианна отчаянно избегала, и это делало ее беспорядочные уклонения непредсказуемыми для них. Это делало ее метод боя таким же разумным для них, как их мода — для нее.
Она выиграет этот бой без его крови.
Она должна была это сделать.
Арианна снова бросилась вперед. Она наклонилась и крутанулась, и его когти просвистели над ее спиной, едва не промахнувшись. Она отдала бы почти все за свои лески и кинжалы, но в яме были разрешены только когти и мастерство. Оружие, короны, золото и магия, кроме исцеляющей, — все это было не по правилам. К ужасу Арианны, Кварех научил ее этому.
Она сделала шаг в сторону и поднесла руку к подбородку мужчины. От неожиданности она зацепилась и проткнула ему язык. Кровь потекла по ее предплечью, а сверху раздались одобрительные возгласы.
Арианна никогда раньше не сражалась с публикой. Обычно она занималась этим ночью и в тени, чтобы на нее смотрело как можно меньше людей. Она никогда не испытывала восторга от криков и возгласов поддержки. Она никогда не сражалась ради развлечения.
В этом было что-то такое… захватывающее. Ее сердце забилось быстрее, а ноги задвигались увереннее. Она хотела показать шоу. Это было нелогично, совершенно нелогично. Во всем не было смысла, и в этом была радость. Радость в смерти, в жизни, в том, чтобы просто делать.
Когти Лоссома взмахивали все ближе и ближе. Каждая промашка подталкивала ее вперед. Кровь все еще стекала с его груди в том месте, куда она его ранила, из новых порезов, которые она ему нанесла.
Она была быстрее, сильнее, искуснее и гораздо бесстрашнее, чем этот Дракон. Он не мог убить тех, кого любил, ради сохранения идеала. Он не мог вскрыть собственную грудь и превратить себя в живую машину ради науки.
Но она могла. Она могла, потому что не была ни Фентри, ни Драконом, ни Химерой. Она могла, потому что могла, и смогла бы снова, если бы судьба снова жестоко обошлась с ней.
Арианна ударила Всадника ногой прямо в грудь. Он споткнулся, и она зацепила его лодыжку верхней частью стопы, выдернув ее прямо из-под ног. Он потерял равновесие, и его удары стали размашистыми. Арианна бросилась на них. Она толкнула его вниз и зарылась рукой в его грудь. Он боролся с ней, его когти злобно впивались в ее запястье. Ее кровь смешивалась с его кровью, пузырясь из раны, которую она нанесла.
Его сердце бешено билось о ее ладонь. На короткую секунду в ее руках оказалась его жизнь и будущее. А потом она вырвала все это у него.
Арианна стояла с сердцем мужчины. Мгновенный шок арены был лишь наполовину оглушительным, как и аплодисменты, которые последовали за ним в спешке. Ее взгляд нашел Короля Драконов высоко над головой, но не настолько, чтобы он был неприкосновенным. И не так далеко, чтобы он хотел быть от нее.
Она смотрела на него, впиваясь зубами в сердце Всадника, и представляла, что оно принадлежит ему.
26. Флоренс
Почва изменилась.
Лес Скелетов поредел, а господствующие сосны, угнетавшие их чувства в каждый час бодрствования, стали более тощими. Когда поезд понесся по извилистому пути, они свернули на побережье, и Флоренс впервые увидела высокие скалистые обрывы, которые делали западную часть Тер.2 непроходимой для лодок.
Большая часть Тер.2 представляла собой внушительное место — высокое и тенистое, полное суровых скалистых выступов и лесов, в которых обитали одни из самых опасных монстров в мире. Но им удалось ускользнуть от эндвигов, и они дожили до того времени, когда земля сменила холодный север на более умеренный и ровный юг.
Здесь росли высокие травы, как в Тер.4, но местность была в основном плоской, а не холмистой. Флоренс удивлялась, как океаны не поглотили ее целиком. Она смотрела, как все расплывается мимо, пока они продолжали идти по крошечной, заросшей тропинке.
Нора и Дерек попеременно помогали ей. Она заставила их учиться. Она брала на себя столько, сколько нужно было, сколько требовалось, но одна она не справилась бы. Воли хватало только на то, чтобы восполнить остаток.
Поначалу они отнеслись к ней с недоверием, но не настолько, как ожидала Флоренс. Она слишком устала, чтобы задаваться вопросом, почему, и, к счастью, причина стала очевидной довольно скоро. После ночи с эндвигом она заслужила неожиданное уважение со стороны своих спутников. Ее нетрадиционное воспитание пошло на пользу.