— Я хочу, чтобы ты стал моей возлюбленной, моей парой. Я хочу уложить тебя и вознести на вершины наслаждения. Я хочу тебя… даже не зная, сможешь ли ты когда-нибудь одарить меня своей благосклонностью. — Упоминания о ее бывшей любви эхом отдавались в его голове. Кварех не знал, нравились ли Арианне мужчины. Он полагался на надежду и на то, что она не откажет ему ни физически, ни словесно.
— Ты захочешь меня еще после того, как я убью твоего Короля?
Он мрачно усмехнулся.
— Я буду хотеть тебя еще больше.
— Ты захочешь меня, если я откажусь от твоей сестры?
Это требовало времени. Но желание, любовь и вечность — все это были отдельные госпожи. А сейчас все три ухаживали за ним как одна, вместе взятая.
— Я буду хотеть тебя и тогда. — Его зубы коснулись мягкой плоти ее шеи, когда он заговорил.
— Будешь ли ты хотеть меня, даже зная, что я Совершенная Химера?
Жар в его жилах остыл настолько, что он смог выпрямиться и посмотреть ей в глаза, пытаясь вычленить в этом утверждении хоть какую-то вынужденную дерзость.
Ее не было.
Золотая кровь. Кости, крепкие, как сталь, как у Дракона. Ее рост. Ее мускулистое телосложение. В этом было слишком много смысла, чтобы быть ложью. Она развивалась и росла благодаря силе Драконьей крови, текущей в ее жилах.
— Ничего, Арианна. Ничто ни в твоем, ни в моем, ни в следующем мире не заставит меня желать тебя меньше.
Она усмехнулась, показав ровный ряд зубов Фентри.
— Ты дурак, Кварех.
— Да, — согласился он, ухмыляясь.
Кварех наконец-то сократил расстояние и нашел ее губы своими. Его грудь прижалась к ее груди, а бедро оказалось между ее ног. Он сжал ее пальцы белыми костяшками, словно сдерживая напряжение, которое с трудом выпускал наружу лишь на мгновение, смакуя его, как глотки самого совершенного вина, задерживаемые на языке, чтобы придать вкусу силы.
Ее язык прощупывал его рот, надавливая на клык. Кровь смочила его небо. Она подавила стон.
Этот звук пронзил его насквозь, заставив еще сильнее вжаться в ее бедра. Ее магия, ее сущность затопила его. Плотина, сдерживающая напряжение между ними, разрушилась, и Кварех схватил ее за бедра, прижимая к стене. Когти вонзились в путы на ее бедрах и в ткань, прикрывающую пах.
Двадцать богов, будь проклята сдержанность. Кварех узнает о ней все, что только можно, еще до конца дня. И если ему повезет, он сделает это еще раз, и еще, и еще.
28. Петра
— Что тебя так порадовало? — спросил Каин слева от нее. Он молчал уже несколько часов, явно что-то обдумывая. Петра гадала, хватит ли светской беседы, чтобы вывести его на чистую воду, ведь ее терпения хватало только на то, чтобы терпеть, а он уже начал его испытывать.
— Солнце греет, крови Рок пролилось больше, чем Син, Ивеун в основном скрыт от глаз, а мой брат, похоже, сбежал со Двора. — Она размяла пальцы, когти впились в кресло. До сих пор ей приходилось стоять только перед двумя, и хотя это позволило бы ей при желании отстраниться от остальных членов суда, Петра осталась. После всех тех хлопот, которые пришлось проделать, чтобы увидеть Двор при свете дня, она не собиралась уходить.
— Похоже, он сбежал надолго, — пробормотал Каин.
Петра рассмеялась.
— Неужели тебя так беспокоит его привязанность к женщине? — Кварех, конечно, был сплетником со всеми его визитами в чайные салоны Неаполя, но она никогда не думала Каина, что у него есть подобные привычки.
— Почему это не беспокоит тебя, вот более правильный вопрос? — Словно осознав собственную дерзость, Каин быстро огляделся по сторонам, отмечая всех, кто мог подслушать. К счастью для него, единственными гостями в ложе были близкие родственники, из-за которых Петре не стоило беспокоиться.
— Кварех предан прежде всего Дому Син. Если кто-то любит его, значит, он должен любить и его Дом. Их отношения — преимущество для нас. Цели превыше идеалов.
— Цели превыше идеалов, — повторил Каин.
— Прояви немного больше мужества в этом, — предостерегла Петра.
— Прости меня, Оджи. Это всего лишь представление о нашем Рю с… чего-то… как эта женщина. — В голосе и выражении лица Каина чувствовался конфликт. Он верил в девиз Дома Син, но этот вопрос волновал его до такой степени, что, казалось, он был потрясен до глубины души.
Ну что ж. Неважно, что он думает. В том, чтобы быть Оджи, были определенные преимущества, и никогда не нужно было объясняться. Рано или поздно Каин одумается, или Петра силой снимет с него все противоречия по этому поводу.