Петра пристально посмотрела на Финнира уголками глаз.
— Ты больших высот в том, чтобы стать настолько незначительным, что в твоем присутствии можно говорить откровенно. Выяснив, почему в комнате для записей всегда находился Всадник, значительную выгоду.
Финнир молчал.
— Должно быть, ты услышал еще что-то полезное для нашего Дома.
— Я слышал, что Ивеун отправился под Лисип не более чем за месяц до суда.
— Под? — подчеркнула она для ясности. — Зачем Ивеуну опускаться до таких мер?
— Я не знаю.
Петра выругалась.
— Выясни.
— Было бы проще, если бы он доверял мне.
— Тогда вернись и заслужи его доверие.
— Я — Дом Син, мне никогда не заслужить его доверия. — Финнир тяжело вздохнул. — Если только…
— Если только?
— Ты дашь мне что-то, что я смогу использовать в качестве обмена, чтобы сделать это. — Финнир, казалось, был полон решимости придерживаться опасной границы. Она стиснула зубы, стараясь не вырвать ему горло. — Дай мне что-нибудь маленькое, ничего не меняющее. Я могу даже превратить это в ложь, но в лучшей лжи есть доля правды. Расскажи мне, как ты обучаешь Драконов, подобных этой Ари — ведь он теперь знает, что у тебя есть средства для таких воинов, как она. Расскажи мне о своей работе на нефтеперерабатывающих заводах; откладываешь ли ты золото для Син? Должно быть, да; Ивеун и так это поймет, и мои слова не будут лишним риском. Или о путешествии Квареха в Лум. Ивеун и так жаждет крови нашего брата, и знание о том, как были убиты его Всадники, не утолит его жажду насилия. И уж точно он не станет делиться правдой, ведь все это дело — источник позора, учитывая, скольких Всадников он потерял.
— Нет, — тихо сказала Петра, остановив его прежде, чем он успел придумать еще какую-нибудь бесполезную идею. — Твои слова близки к измене, Финнир. Ты не станешь выторговывать наши истины за его благосклонность. Это делает нас именно такими, какими он хочет видеть Дом Син: верными любой ценой. Если ты должен ему что-то сказать, придумай что-нибудь. Скажи ему все, что хочешь.
— Он поймет, если я солгу. Он увидит, что в этом нет ничего интересного для него!
— Тогда стань лучшим лжецом.
— Петра, я не смогу помочь тебе, если ты не позволишь мне! — В голосе Финнира прозвучала знакомая обида. — Я не могу быть верен Дому Син, если не знаю, что нужно Дому Син.
— Дому Син нужна информация о Рок. Ты нужен Дому Син, чтобы передать информацию, необходимую для нашего успеха.
— И я…
— Я уже говорила. — Петра прервала его. Ей надоела эта истерика. — Возвращайся во временное поместье Доно и приходи ко мне завтра с чем-нибудь весомым. Имей хоть немного самоуважения как Син’Кин и принеси пользу нашему Дому.
— Доно сказал мне, что во время суда я останусь в Поместье Син.
— Доно не решает, кому спать в моих залах, и ему следовало бы помнить об этом. — Кроме того, Петра не могла больше ни секунды смотреть на Финнира. Только не после этой череды разочарований. Если он вернется в поместье, она убьет его еще до конца ночи, лишь бы одно осознание его неумелости не смогло опозорить ее еще больше.
— Петра…
— Я сказала тебе все! — Зубы ее щелкнули, и она захлопнула их в полурычании. — А теперь уходи, Финнир.
Финнир посмотрел на нее, словно раздумывая, не повиноваться ли ему. К счастью для них обоих, он отступил. Петра глубоко вдохнула воздух, который полностью принадлежал ей, как только он ушел.
Более трех десятилетий ей как-то удавалось избегать убийства Финнира, но каждый раз, когда он оказывался рядом с ней, это становилось проверкой ее решимости в этом вопросе. Он был воплощением всего того, что она ненавидела: право на существование без усилий, слабость, близость к Дому Рок. Петра не стала бы убивать члена Дома Син без веской причины, особенно своего старшего брата.
Но в конце концов она поняла, что ничего не поделаешь, если он будет продолжать в том же духе.
Петра смотрела на заходящее солнце, золотые лучи которого меркли в преддверии приближающегося часа Лорда Сина. Петра впустила силу Дарителя Смерти в свое сердце. Так же и она когда-нибудь будет наблюдать за закатом Дома Рок.
29. Флоренс
— Как Драконы спасли Лума? — Флоренс была совершенно обескуражена. Всю свою жизнь она ощущала негативные последствия присутствия Драконов в ее мире.
— Сколько тебе лет? — спросил Пауэлл.
— Шестнадцать. В этом году мне исполнится семнадцать.