— Знаешь ли ты, что самые смертоносные цветы часто бывают самыми нежными? — Ее тон изменился. Он стал мягче. В тишине таилась опасность.
— Я бы в это поверил.
— Они прекрасны, Соф Жемчуг, самые нежные из всех. Когда крошечные белые цветы окончательно теряют все свои лепестки, образуется мельчайший плод. А в нем — токсин, способный убить даже Дракона с магией в нутре.
Она улыбнулась, обнажив серые, израненные десны. Изношенные за годы работы, за годы экспериментов с ароматами. От выработки переносимости и иммунитета. От того, что она ломала свое тело из благоговения перед своей Леди. Из убеждения, что для того, чтобы создать, нужно сначала разрушить.
Колетта протянула бокал, который держала в руке. Вино забулькало, выветриваясь вместе с самой тьмой. Ножка бокала была между пальцами, словно лунный луч.
Ивеун встретил ее взгляд. Колетта ничего не изменила в своей позе. Она была неподвижна, как олицетворение тишины. И вечно присутствующей, как сама смерть.
Он потянулся к бокалу, не выказывая страха. Он взял его из ее пальцев и выпил. Алкоголь слегка обжигал, рассекая сладость вина. Это был джем, подслащенный фруктами и выдержанный в светлой древесине. Он наслаждался вкусом, удерживая его на своей палитре, ища то, что он мог упустить, прежде чем проглотить.
— Тебе нравится? — спросила Колетта.
— Это то же самое вино, которое мы пили сегодня, — заметил он.
— Да, — подтвердила она. Ивеун терпеливо ждал, пока она объяснит ему, как важно попробовать то, что он ел весь день. Он ждал, когда в его желудке зажжется искра магии и он начнет сопротивляться яду. — Особенность для этой стороны Руаны, любимое в Доме Син. Настолько любимое, что его даже не поставляют из этого уголка Новы.
— Я не знал.
— Я знаю и это. — Колетта бросила на него взгляд из уголков глаз, выражавший неодобрение по поводу его прерывания. Если бы такой взгляд исходил от кого-нибудь другого, Ивеун убил бы его на месте. — Потому что ты опьянел от власти и действуешь в полумерах.
В его нутре что-то заклокотало, но это был не яд. Нет, гнев от правды, которую ему открыла пара по жизни, разрывал его внутренности. Он опьянел от власти, от мысли, что он — непобедим и его правление так же неизбежно, как восход солнца. И сегодня вечером все изменится. В воздухе уже чувствовалось, что что-то назревает.
Ивеун сделал еще один большой глоток.
— Но ты же знала.
— Я знала. — Она улыбнулась в темноту. — Я знала, и я знала, где находятся винодельни. Я знала о каждой из кладовых, где хранится виноград.
— Было бы жаль, если бы кто-то подделал пиво.
Далеко на улицах внизу первый крик прорезал ночь.
— Как жаль. — Колетта вернула вино и сделала еще один большой глоток. — Ведь вкус у него что надо.
Драконы падали и бились в конвульсиях на каменных улицах, расстилавшихся под ними. Симфония агонии, созданная его Колеттой, зазвучала для них со всей красотой полного оркестра.
Ивеун обхватил ее за бедро и улыбнулся, глядя в ночь рядом с ней. Суд будет гораздо короче, чем он привык.
— В Лум пришли вести от шептунов.
— Что они сказали? — спросил Ивеун, услышав особенно громкий крик.
— В Гильдию Харвестеров прибыли два гонца. Они приехали, чтобы посеять семена несогласия с Алхимиками. Они поднять мятеж против тебя. Собралось восстание.
Ивеун выругался под нос. Вряд ли это было неожиданностью. Просто раздражало упорство Фентри. По крайней мере, он всегда воспринимал их именно так. В этом и заключалась проблема. Он относился к мужчинам и женщинам в сером мире внизу как к детям, бедным беспомощным существам в убожестве, нуждающимся в его путеводном свете.
После всего, что он сделал, они все еще выступали против него.
— Что сделала Гильдия?
— Наместник Харвестеров приняла их. Один из их Мастеров сообщил об этом Нове, шепчущему Драконам гильдии.
— Без приказа Наместника? — уточнил Ивеун.
Колетта подтвердила это легким кивком.
У Наместника Харвестера была только одна причина не прийти к нему немедленно, не схватить изменников за головы: они размышляли об этом. Или пытались скрыть. Для Ивеуна не имело значения, что именно: оба варианта были одинаково непростительны.
Харвестеры были верной Гильдией. С самого начала они следовали его законам, когда он указывал им на ошибочность их путей. Они продолжали поддерживать связь. Но Фентри были непостоянными существами. Они пытались вместить множество жизней в то, что не составляло и четвертой части его.