Сидя на одном месте и не зная, чем еще заняться, кроме чистки снаряжения для следующего смотра части, он быстро заскучал. Вскоре Релкин поднялся и вышел из Драконьего дома. Он вновь направился через ворота в парк развлечений, но на этот раз, не обращая внимания на рев толпы, следящей за поединком драконов, он побрел по дороге в город.
Он остановился позади трактира «Песчаный Пирог» и вскоре был вознагражден появлением девушки, которая вышла из кухни, чтобы выбросить золу. — Привет, Дейси, — сказал он и взял ящик с золой из ее рук.
Глаза ее вспыхнули, и она застенчиво улыбнулась.
— Боже, это же мой самый прекрасный драконир Релкин из Сто девятого.
— Он самый.
Релкин вытряхнул тяжелый ящик на кучу с золой и отдал ей обратно.
— А не хочет ли мой ангел из трактира «Песчаный Пирог» потерять немного времени и пококетничать со мной?
Дейси была в игривом настроении. Это вселяло надежду.
— Я могла бы, если бы знала, с кем мой распрекрасный драконир будет танцевать по окончании Игр. Я могла бы великолепно пококетничать и постоять с ним немного.
— Какое совпадение! А я как раз хотел спросить, не соблаговолишь ли ты пойти со мной на танцы.
Дейси улыбнулась, прильнула к нему и быстро поцеловала в губы.
Он хотел было поймать ее за руку, но она сразу вырвалась и округлила глаза.
— Вначале мне надо узнать, достаточно ли ты взрослый для меня. Сколько тебе лет, Релкин?
Он проглотил слюну. Дейси едва исполнилось шестнадцать — это он выведал, подкупив самого младшего в ее семье, ее родного семилетнего брата, который был неравнодушен к леденцам. Релкину было на год больше, чем девушке, но, по странным и необъяснимым причинам, он не чувствовал себя достаточно взрослым. И хотя он, и никто другой, проводил ночи с Миренсвой Зудейна в храме богини Гинго-Ла, хотя он принимал участие в битвах на севере и на юге континента, эта странная неуверенность делала его неловким и словно неполноценным.
— Полагаю, что семнадцать.
— Ты полагаешь?
— Ну, может, мне и побольше, может быть, даже восемнадцать, мне трудно сказать. Брови ее сдвинулись.
— Как это понять?
— Ну, — начал он, — по настоящему-то я не знаю, когда я родился. Меня воспитали в приюте, как и всех дракониров.
Плутоватая улыбка появилась у нее на лице.
— А вот и совсем не всех. У Мануэля есть семья. И даже очень знаменитая.
Итак, Мануэль тоже ухаживал за Дейси. Релкин обозлился, хотя и был доволен, что теперь знает об этом.
— Так ты пойдешь все же со мной на танцы? Она задумчиво глядела куда-то вдаль.
— Что ж, возможно. Мне надо подумать.
— Ну же, Дейси, скажи «да». Я знаю все новые танцы.
— М-м-м. Ты только так говоришь. Я должна подумать.
Его задел этот ответ.
— Ладно, в таком случае мне остается только пригласить кого-то еще. Ее брови поползли вверх.
— Сделай это, и я никогда и никуда не пойду больше с тобой.
— Кажется, это не совсем справедливо. Ему так и не пришлось услышать ее ответ, потому что дверь отворилась, и высокий, деревенского вида парень по имени Дерт Боллер, пошатываясь, вышел из трактира и затопал вниз по лестнице. Тут он заметил форму Релкина.
— Эй, драконир, отгадай, что я видел сегодня на Фрешемской пристани?
Релкину совсем не хотелось это знать. Черт возьми, теперь Дейси пялилась на деревенщину Дерта, вместо того чтобы глядеть на пылающего страстью воина. Подходящий момент был явно упущен.
— Тамошний торговец по имени Дук заполучил дикого дракона, которого поймал на горе Ульмо, дракона с двумя детенышами, всю эту жуткую семейку. Все сейчас в клетках на пирсе. Ну и злобные же твари, скажу я тебе.
— И что он хочет делать с диким драконом? — Релкин инстинктивно ненавидел все, что было связано с плохим отношением к драконам. Семья драконов? У него появилось сильное предчувствие чего-то плохого.
— Он отправит их в Урдх и там продаст местному цирку. Думаю, он заработает на этом целое состояние.
— Клянусь дыханием, это… — Слова застывали у Релкина в горле, гнев распирал ему грудь. — Это страшная глупость!
— Да. — Дерт помахал рукой и скрылся в конюшне. — И тем не менее…
Дейси подхватила ящик из-под золы и отворила дверь.
— Милая Дейси, а что же с танцами по окончании Игр?
— Сейчас мне трудно сказать. Спросишь завтра, а я пока подумаю об этом.
Она резко хлопнула дверью, оставив Релкина стоять во дворе наедине с ужасной новостью.
Семья драконов? Пойманы на горе Ульмо? Тут его озарило, и он понял, что это может означать только одно.
Он поспешил к докам, где бригада портовых грузчиков разгружала шхуну. Мешки с песком сваливали на телеги, запряженные мулами. Движения грузчиков были размеренными, все вокруг выглядело мирно. Река Арго, которая сливалась здесь со своим притоком Далли, была шириною в полмили, быстрая и глубокая. На другой ее стороне берег, поросший соснами, круто поднимался к желтым скалам. Солнце пятнало воду, прорываясь сквозь облака.
Пойманный дикий дракон — скорее всего самка с детенышами. Он должен все рассказать Базилу. Релкин провел два весьма грустных весенних отпуска, когда сидел в сыром холодном лесу на горе Ульмо в надежде на возвращение возлюбленной его дракона, гордой зеленой драконихи. Как только Базил узнает о пленнице, останется только одно возможное решение.
Таррент, он должен поговорить с Таррентом, объяснить ему, насколько это важно. Конечно, командир эскадрона поймет, что происходит.
Он поспешил обратно к холму, не обращая внимания на призывные звуки, доносившиеся с площадок для развлечений, и направился прямо в кабинет командира эскадрона.
Но постепенно его первоначальная уверенность в том, что проблему нужно решать именно так, улетучивалась. Таррент мог отказать в разрешении. Он мог приказать поставить часовых, которые помешали бы Базилу выйти из форта.
Когда до кабинета осталось всего двадцать пять шагов, он увидел, что дверь отворилась. Командир эскадрона в сопровождении одного из дракониров вышел из кабинета. Релкин развернулся, дошел до угла и исчез из вида. Он был уверен, что его не заметили. И пошел к главным воротам, чтобы попытаться добиться свидания с генералом Веганом.
Часовой спросил, как его зовут, и взял клочок бумаги, на котором Релкин написал: «Мой дракон вот-вот дезертирует».
Он прождал полчаса в холодной прихожей. Каждые несколько минут входили и выходили ординарцы. Затем внутренняя дверь отворилась, и двое командиров, Оакс из Третьего полка и Сантер из Восьмого, появились на пороге.
Релкин молодецки отдал им честь. Командир Сантер отсалютовал ему в ответ и показал на него командиру Оаксу, высокому мужчине с седой бородкой клинышком и дружелюбной улыбкой. Релкин расслышал, как Оакс приглушенно сказал:
— Выглядит достаточно юным для Звезды Легиона.
Часовой вызвал Релкина.
— Генерал ждет вас у себя.
Веган сменил старого генерала Пэксона весной. Он принес с собой в форт атмосферу живой деловитости, но люди в легионе все равно еще не испытывали теплоты по отношению к нему. Веган знал, что пришел на смену живой легенде. Старина Пэкс сохранил не только свой легион, но всю экспедиционную армию, несмотря на ужасные испытания во время осады Урдха.
Веган также знал, что и дракон Хвостолом был легендой в легионе и даже во всей армии. Герой Туммуз Оргмеина, он участвовал также в последней битве в подземельях мрачного города Дзу. Веган не хотел неприятностей с этим драконом. Это могло бы сказаться на отношениях со всеми легионами.
Одновременно Вегану совсем не нравилась мысль о продаже захваченных драконов в Урдхе. Ему хотелось бы сделать что-нибудь, но его власть распространялась только на вивернов, бескрылых боевых драконов легиона. Он мог бы попросит гражданские власти предпринять что-либо, но знал, что те будут действовать слишком медленно и торговец успеет удрать в Урдх. Затем ему пришла в голову мысль, которая показалась поистине блестящей. Если у дракона есть семья, тогда ему положен семейный отпуск, которого у него никогда не было, хотя он имел на него право. Генерал тотчас же написал приказ, подписал его и отдал Релкину.