Дракониха неспеша повернула длинную шею. Чуть ниже по склону, на присевшем от страха коне, сидел мужчина. Скорее даже мальчик, а не мужчина. Что-то посередине.
- Прочь с дороги, чудовище! - прокричал он.
Дракониха поразмышляла. Разумного объяснения нахальному поведению парня не находилось, поэтому она, вместо того, чтобы убраться, села на землю. Земля содрогнулась, а горе-рыцарь чуть не выпал из седла, с трудом обуздав перепуганную лошадь.
- Убирайся, страхолюдина, иначе я разрублю тебя на куски!
В груди “чудовища” заклокотало, как в наполненных воздухом кузнечных мехах. Дракониха не смогла бы сгенерировать даже крохотной искры, но дурачок об этом не подозревал, да и старые рефлексы никуда не делись.
- А не боишься быть испепеленным иль съеденным? - ее некогда чарующий голос больше походил на оглушительное шипение. Со второй угрозой она почти не покривила душой - уж больно аппетитный аромат распространял паренек. Лошадь не выдержала накала событий и, пронзительно заржав, унеслась в сторону леса, оставив седока лежать на земле.
Тот довольно быстро вскочил на ноги и выхватил кривоватый меч. Он был бледен, но старался не потерять еще и лицо вслед за лошадью. Меч горе-вояка держал кое-как, да и лук, торчащий из-за его плеча, торчал как-то робко и даже стыдливо.
- Бояться?! - прокричал он срывающимся тенорком. - Да я лучше… Отдай мне сокровище, которым владеешь, и я, так и быть, пощажу тебя, монстр!
Дракониха в упор не помнила, чтобы владела хоть чем-то, окромя своего дряхлого тела, но энтузиазм охотника за чужими богатствами заслуживал уважения. Она выбросила хвост вперед, потянулась к нему шеей и провела влажным языком по суховатой старческой чешуе (содержащийся в слюне яд должен был отполировать пластинки, снова сделав их прочными и с кинжально-острыми краями). Сей трюк она исполнила крайне скованно и неуклюже, окостеневший позвоночник негодующе взвыл.
- О каком сокровище ты лапочешь, дурачок?
- О деве!
- ДЕВЕ? - дракониха так удивилась, что даже перестала вылизывать свой хвост.
- Именно так! У меня было видение! Я пришел за прекрасной девой, которая томиться у тебя в неволе. Отпусти ее, и разойдемся с миром, - странник пригрозил ей щербатым мечом.
Вот как. Значит, юный отпрыск неизвестных кровей заглянул в это ущелье намеренно. И пришел он не за сокровищами: на подвиги его влечет сама ЛЮБОВЬ... Смешно, но в огромном драконьем сердце что-то дрогнуло. В груди зашевелился потревоженный осколок необъяснимой печали, свидетель старых душевных ранений.
Бестолковое создание мужского пола вызывало смешанные эмоции. Усмешку, раздражение, слабый интерес. Было в нем что-то трогательное, хоть и действовал он чересчур напористо.
- Здесь только я, или у тебя в глазах от страсти помутилось? - возразила летучая змей, подмигивая ему со всем возможным кокетством. - На кой мне твоя прекрасная дева? Что бы я стала с ней делать?
- То же, что и все ВЫ с ними делаете! - он не заметил, что она обратилась к себе в женском роде.
- А поконкретнее можно?
Парень сделал неопределенный пас свободной рукой, надулся и покраснел.
- Хорошо, тогда посмотрим с другой стороны, - дракониха прилегла на снег, по-кошачьи обвила себя хвостом. - А тебе-то она зачем?
Герой-любовник покраснел еще больше, сделался мрачен и угрюм.
Миленький он все-таки, хоть и бестолковый. Миленький, симпатичный, и пахнет уж больно притягательно… Нет, она не станет его есть. Лучше дождется, пока по ее душу заявится менее привлекательный рыцарь - на коне, в латах и с настоящим оружием. Или когда в долину заглянет горный тролль…
Дракониха замечталась и не успела отреагировать на молниеносный росчерк стрелы. Картинка в левом глазу обагрилась алой, прожигающей насквозь болью, через пару мгновений “потух” и правый.
Ослепленная, охваченная яростью, она приподнялась во весь рост, ощущая, как внутри груди зарождается огненный вихрь. И вдруг, сквозь металлический запах собственной крови, снова расслышала запах своего убийцы - на этот раз совсем рядом, на расстоянии одного удара сердца. Промедлила всего секунду, и почувствовала, как щербатый меч на удивление легко прорубает путь к ее душе.
Драконихе показалось, что она стала на один шажок ближе к небу. Из нее толчками выходила жизнь, но она-таки смогла в последний раз взмахнуть шипастым хвостом. Ударить, зная, что удар получится сильным. Смертельно сильным.
4
Юлиас приоткрыл глаза. Под головой оказался камень, сверху - голубое небо с барашками облаков, вокруг - пустынная горная равнина с тоскливо завывающими ветрами. Рука ощупала затылок: волосы под пальцами были слипшимися, рана зудела и кровоточила. Вспомнить бы хоть что-то…
Он медленно сел, жмурясь от боли. Перед глазами плыло, в голове стоял туман, тело болело так, будто его (тело) со всего размаху приложили обо что-то твердое. Через бок тянулось несколько диагональных полос: одежда была иссечена, в прорехах зияли рваные порезы.
Юлиас огляделся и замер, пораженный. В десятке метров от него на снежном покрове образовалась огромная проплешина. От влажной земли шел пар, словно она еще недавно была горячей. А посередине проплешины неподвижно лежала девушка.
Юноша мигом забыл про любые невзгоды. Оказавшись рядом, он снял изодранный плащ и, стараясь не смотреть, аккуратно завернул в него обнаженную деву. Она тяжело дышала, но выглядела вполне живой, и к тому же очень, очень красивой. Он провел ладонью по ее коротким волосам, чувствуя, как замыкается внутри тяжеленный засов. Запираются двери. Все, что было ранее, осталось снаружи и далеко; сделалось неважным.
Девушка распахнула глаза. Юлиас резко убрал руку и чуть было не отшатнулся.
- Кто ты? - спросил он, стараясь, чтобы голос не задрожал. - Как тебя зовут?
Она долго молчала. Парень не боялся, что незнакомка замерзнет - от земли шло тепло, почва была пропитана чем-то густым, ароматным. Можно было и подождать.
- Не знаю, - наконец ответила дева.
- Мое имя Юлиас, - он набрался смелости. - А тебя буду звать… Элизой.
Он просунул под нее руки и не без труда поднял в воздух. Его ноги слушались не очень хорошо, но прекрасная ноша придала ему устойчивости. Он не знал, кто она такая, и не помнил, кем был он сам. Очевидно было одно: ее нельзя оставлять на дикой равнине.
Он шел в сторону леса и не оглядывался, а потому не видел, как за его спиной из рыхлого снега прямо на глазах проклевываются подснежники.