Юлиас приоткрыл глаза. Под головой оказался камень, сверху - голубое небо с барашками облаков, вокруг - пустынная горная равнина с тоскливо завывающими ветрами. Рука ощупала затылок: волосы под пальцами были слипшимися, рана зудела и кровоточила. Вспомнить бы хоть что-то…
Он медленно сел, жмурясь от боли. Перед глазами плыло, в голове стоял туман, тело болело так, будто его (тело) со всего размаху приложили обо что-то твердое. Через бок тянулось несколько диагональных полос: одежда была иссечена, в прорехах зияли рваные порезы.
Юлиас огляделся и замер, пораженный. В десятке метров от него на снежном покрове образовалась огромная проплешина. От влажной земли шел пар, словно она еще недавно была горячей. А посередине проплешины неподвижно лежала девушка.
Юноша мигом забыл про любые невзгоды. Оказавшись рядом, он снял изодранный плащ и, стараясь не смотреть, аккуратно завернул в него обнаженную деву. Она тяжело дышала, но выглядела вполне живой, и к тому же очень, очень красивой. Он провел ладонью по ее коротким волосам, чувствуя, как замыкается внутри тяжеленный засов. Запираются двери. Все, что было ранее, осталось снаружи и далеко; сделалось неважным.
Девушка распахнула глаза. Юлиас резко убрал руку и чуть было не отшатнулся.
- Кто ты? - спросил он, стараясь, чтобы голос не задрожал. - Как тебя зовут?
Она долго молчала. Парень не боялся, что незнакомка замерзнет - от земли шло тепло, почва была пропитана чем-то густым, ароматным. Можно было и подождать.
- Не знаю, - наконец ответила дева.
- Мое имя Юлиас, - он набрался смелости. - А тебя буду звать… Элизой.
Он просунул под нее руки и не без труда поднял в воздух. Его ноги слушались не очень хорошо, но прекрасная ноша придала ему устойчивости. Он не знал, кто она такая, и не помнил, кем был он сам. Очевидно было одно: ее нельзя оставлять на дикой равнине.
Он шел в сторону леса и не оглядывался, а потому не видел, как за его спиной из рыхлого снега прямо на глазах проклевываются подснежники.
5
Май был в самом разгаре.
Птичий гомон в этой части леса не умолкал даже по ночам. Элиза выглянула из окна в наливающиеся синевой сумерки, машинально переплетая косу. Волосы девушки, поначалу совсем короткие (Началом они оба считали тот момент, когда Юлиус нашел ее, бесчувственную и беспамятную, на выжженной неведомым огнем равнине), за несколько месяцев отросли до лопаток. Теперь их приходилось собирать, чтобы не мешались. С ногтями было больше мороки - они тоже росли с поразительной, приносящей неудобства, скоростью.
Рядом с Элизой вообще все очень быстро шло в рост. Дивные цветы сами собой распускались у их крыльца - Юлиус наткнулся на заброшенный домик в лесу, подстроил его и привел в порядок. Плодовые деревья, растущие поблизости, начали приносить урожай уже в мае, а лесная чаща росла так буйно и подступала к стенам так близко, что юноше периодически приходилось прорубать дорогу в “большой мир”.
Им нравилось коротать время в одиночестве; жить на отшибе, вдали от деревней и оживленных трактов, где постоянно тянулись обозы. Ни он, ни она не знали и не помнили другой жизни. Им не требовался кто-то еще: все остальные могли только мешать. Но раз в несколько дней Юлиус все-таки покидал дом. Он приносил одежду - для нее и для себя, редкую кухонную утварь, инструменты для возделывания земли и оружие для охоты. Однажды он вернулся с зернами хлеба и овощей, и вскоре рядом с домом появился небольшой огород.
Элиза была первоклассным земледельцем. Фауна подчинялась ей с полуслова, но мясо она любила больше, чем картофель, хлеб или ботву. Влюбленных кормил лес. Юлиус регулярно приносил добычу: кроликов, белок, мелких косуль. Элиза научилась их готовить и потрошить. И теплые вечера, плавно переходящие в ночь, были самым счастливым временем суток.
Иногда она задавалась вопросом, почему появилась на свет взрослой, все забывшей и вынужденной заново вспоминать. Месяц назад к ней начали приходить сны. В них она была сильной и огромной, умела летать, словно птица, поднимаясь над лесами и смотря на мир с высоты… Сны порождали больше вопросов, нежели давали ответов. Или она пока не могла разгадать их смысл. Ей было прекрасно здесь и сейчас. На земле, с ее чудесным юным мужчиной.
Клубящаяся у крыльца тьма подернулась рябью, и раньше, чем на тропинке показался человек, девушка-дракон знала, что ее суженый возвратился домой.