Яд быстро прожигал крепкое сукно, печально известное мундирное сукно оттенка маренго, которого боялись и ненавидели все инакомыслящие Ледума.
— Как удается тебе, Эдвард, заставлять заклятых врагов спасать тебя от смерти? — певуче рассмеялся Альварх. Волосы, светлые как солнце, упали ему на глаза. — Как удается обращать ненависть в любовь? В темную, извращенную зависимость, парадоксальную природу до конца и не осознать. Что это — влияние особой харизмы беловолосых? Раскрой мне свой секрет.
В ответ правитель скривился — ему было не до словесных пикировок. Веселье также казалось неуместным: угроза витала в воздухе, сгущалась вокруг с каждым днем. Угроза была уже почти осязаема, словно облако плотного дыма, в котором невозможно ориентироваться и идти к цели; в котором невозможно свободно дышать.
А он до сих пор не знает врага в лицо! И уязвим, уязвим в этой дымной неизвестности.
После возвращения из девятой башни прошло уже несколько часов. Лорд Эдвард успел отдохнуть и отчасти вернуть самообладание, хоть чувство гнева всё еще тлело в глубине его сердца. Восстановив силы, правитель тщательно привел себя в порядок и переменил одежды. Вновь гордо, ослепительно-белым засияло холодное серебро герба с трехлепестными лилиями.
Полученные от Арх Юста и Менеи раны затянулись без следа, и довольно быстро. Даже магию минералов применять не пришлось — священная магия драконьей крови сделала за заклинателя всю работу.
Всё это время Альварх был рядом. Хоть ящер и не тревожил его, правитель чутко ощущал пульсирующее присутствие высшего дракона во дворце. Возможно, тот опасался оставлять своего стража, не убедившись наверняка в безопасном и благополучном исцелении.
Кроме того, как и предполагал правитель, у высшего имеется к нему кое-какой разговор.
— Никакого секрета здесь нет, — не поддержав настроя, мрачно пояснил маг. — На свою голову я сам научил Карла такому взгляду на месть. Я научил его, что смерть сама по себе — недостаточна, чтобы считаться достойным возмездием; что обидчик должен страдать долго.
Хм, а высший ожидает его в Западных покоях не без удовольствия. На столике — початая бутыль вина, благоухают блюда с сезонными сладостями и фруктами. Вероятно, зачаровал кого-то из слуг и велел подать, тут уж ничего удивительного. Удивительно другое: нечасто случается, чтобы Альварх прикасался к обычной еде, пусть даже и изысканной. Что еще за повод?
Небрежно оглянувшись через плечо, дракон бросает на него взгляд. Хищные пальцы лениво теребят широкое тулово бокала, уже практически пустого.
— Давно не пробовал я хорошего ледумского, — одобрительно заметил белокурый ангел. — Слышал, из двух зол выбирать всегда стоит красное.
Правитель мысленно усмехнулся. Вкус ящера был безупречен — не преминул выбрать лучшее вино. Кристофер также предпочитал этот сорт, и в последние несколько лет употребил массу усилий на его культивацию. Глава службы ювелиров в частном порядке оказывал покровительство талантливым виноделам, дабы те не переставали совершенствовать вкус.
— Тебе тоже не помешает немного красного нектара, — невозмутимо посоветовал Альварх, смакуя напиток. — Последние события, должно быть, вконец расстроили твои нервы. Ты потратил довольно ментальной энергии и вновь утомлен.
Лорд Эдвард не употреблял алкоголь, но, разумеется, догадался, о каком именно нектаре ведется речь. Поэтому он ничего не ответил.
— Пусть ты не любитель вина, — развел руками ящер, помолчав секунду, — но что насчет закусок? Говорят, черный шоколад исцеляет меланхолию.
Со всё возрастающим удивлением наблюдает правитель за Альвархом, подмечая в нем мягкость, игривость даже, которой прежде не было и следа. Возможно ли, что физическое тело ящера оказывает какое-то смутное воздействие на манеру поведения? Тело созревает, и вместе с телом меняется и характер?
Когда молодому магу довелось впервые повстречаться с высшим, тот находился на пике своего воплощения. Беловолосый был высок ростом, выше обычного человека, но даже ему приходилось смотреть на дракона снизу вверх — то был могущественный, властный мужчина, не терпящий своеволия. Свободолюбивому заклинателю тяжело приходилось рядом с ним. Ближе к перерождению дракон и вовсе стал невыносим, издергав человека своей непомерной строгостью.