— Я сделал даже больше. Но, сам понимаешь, после того, что я устроил, покинуть город будет еще сложнее, чем пробраться сюда.
— Собираешься затаиться и выждать, пока уляжется буря? — немного удивился гость. — Думаешь, твои кровавые фокусы вот так скоро позабудутся?
— Нет, — покачав головой, честно признал Лукреций. — Нисколько не сомневаюсь, что меня уже ищут и скоро найдут. Но если я попытаюсь бежать, найдут меня еще раньше. Я выиграю время и буду готов к приему гостей.
— Но как же данные, которые ты собрал? Разве не должно как можно скорее переправить их в Аманиту?
— Я уже передал их, Карл, — со странным выражением произнес маг. — Передал лично лорду Окатавиану.
— Вот как? — тусклым голосом протянул оборотень; глаза его потемнели. — Значит, вы всё же сумели установить канал связи.
— Разочарован? — рассмеялся советник, и в словах его послышалось плохо скрываемое торжество. — Да, мы сумели установить канал связи. Конечно, это было рискованно, но при должном уровне мастерства с обеих сторон — вполне возможно. Рядовые боевые маги Ледума всё же уступают в силе наследникам великого рода Севиров. Даже лорд Эдвард, как выяснилось, не может находиться одновременно сразу в нескольких местах и заниматься всеми делами лично. Из этого я делаю вывод, что всё-таки это один человек, а не тайное общество, управляющее городом от знаменитого имени.
Лукреций пристально смотрел в мраморные глаза оборотня, будто надеясь услышать от того слова подтверждения или опровержения, услышать хоть что-то в ответ на свою похвальбу, но гость упрямо молчал, и молчание это показалось как будто зловещим, даже угрожающим.
— Что ж… Думаю, на этом наш маленький спектакль можно считать оконченным, — подытожил наконец советник, прерывая неловко повисшую тишину. — Вы выяснили всё, что хотели, пришло время раскрыть карты. Не стану скрывать восхищения: великолепная личина! Какие достоверные подробности, какой точный оттиск энергетики. Должно быть, с объектом копирования вы знакомы близко: иллюзия его облика воссоздана безупречно.
Лицо Лукреция побледнело, но маг взял себя в руки и с усилием натянул вежливую улыбку.
— И всё же я чувствую, — он по-прежнему не отрывал от собеседника напряженного взгляда, — едва уловимо, но я чувствую… привкус пыли. Колючей алмазной пыли.
Гость не шелохнулся. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, только вот само лицо вдруг начало расплываться, как расплывается реальность перед глазами запойного пьяницы: терялась четкость контуров, менялась форма черт.
Это был трюк, фиглярский трюк. Театр теней. Из всех камней высшего порядка только алмазы способны на подобное.
— Я восхищен, — сухо заметил лорд Эдвард, когда последние лоскуты магической иллюзии расползлись, как морозный туман, — от твоей проницательности прямо-таки захватывает дух. Но ответь мне, Лукреций Севир, неужто ты и вправду нашел что-то стоящее? То, ради чего не жаль умереть?
Ледяные струи его голоса влились в комнату и разбили благостную атмосферу покоя теплого весеннего вечера.
— Клянусь, я предпочел бы сохранить инкогнито. Для чего ты разоблачил меня? Ты же понимаешь, теперь я при всем желании не смогу отпустить тебя с миром.
«Зачем только ты раскрыл меня».
Лукреций поежился от внезапного холода, с живейшим интересом оглядывая сбросившего маску человека. Слов, чтобы описать его, почему-то не нашлось — эпитеты и характеристики выветрились из головы, как случайный мусор. Осталось только одно слово, щекочущее, дразнящее, раздражающее нервную систему. Одно-единственное краткое слово: человек был опасен. Так опасен, что у советника тоскливо заныло где-то в глубине сердца, и резкой болью отозвалось в желудке. Так опасен, что эту опасность не могли скрыть ни спокойное выражение лица, ни тихий бархатистый голос, каким обычно и произносят самые страшные слова.
Так опасен, как не может быть опасен человек.
Лицо правителя выглядело ровно так же, как на первых монетах с его изображением, отчеканенных более трёх сотен лет назад. Кстати… а кто был сувереном Ледума прежде Алмазного лорда? Информация об этом как-то поистерлась из человеческой памяти, а самое главное, из официальных летописей.
Лукрецию немедленно вспомнились собственные самонадеянные слова, сказанные августейшему брату накануне их расставания: во всей Бреонии мало найдется заклинателей, способных справиться со старшим из рода Севиров. Что ж, то была не пустая бравада… но один из тех немногих способных, вне всяких сомнений, стоял сейчас перед ним.
Узкое лицо суверена Ледума было совершенно бледным, в волосах застыло сияние рассвета. Взгляд — не из тех, что можно выносить долго. На фоне безупречной белизны кожи рот казался кровоточащим разрезом, какие оставляет лезвие клинка.