— Если хочешь, чтобы я ушёл — скажи, — неожиданно легко предложил Юра. — Я уйду.
Оля с насмешкой развернулась к нему, но неожиданно наткнулась на серьёзный взгляд. Который ждал ответа. И Оле, почему-то смущаясь, пришлось его дать:
— Не хочу…
Она почувствовала на щеках жар. И торопливо перескочила на другую сторону улицы. Ничего не ответив. Но больше не ускоряя шага и периодически косясь, чтобы Юра больше не отставал.
Наступило тревожное ожидание. Которое просто рождало в сердце необходимость показать, что всё нормально.
На фоне привычной жизни, немного скрашенной необычными деталями последних дней, завтрашний день ожидался очень непривычным. Ещё бы — поиски настоящей лаборатории с драконами.
Оля уже немного предвкушала, специально не давая мыслям об опасности выбраться наружу.
— Смотри-смотри! — она тыкнула в экран телевизора пальцем, словно опасалась, что Юра вдруг посмотрит в другую сторону. — Она сейчас за провод запнулась, и чуть-чуть не кувыркнулась. И поёт явно под фонограмму — по губам видно: не «Прованс» сказала, а другое слово.
Ей очень нравился этот концерт, хоть в нём не было ничего особенного. А вот Юре не очень.
Он всё прошляпил и теперь бегал глазами по экрану. Драконы явно внимательнее людей. По крайней мере, если говорить конкретно о нём. Хотя может это всё от того, что Юры не кстати начала разбаливаться и одновременно каменеть голова. И он опустился на мягкую спинку дивана и прикрыл глаза, давая им, сухим, отдых.
Мельтешащая весельем картинка не радовала. Лучше перевести взгляд на Олю, подобравшую ноги и то и дело ёрзающую в такт мелодии. Она то и дело улыбалась, отчего её скулы «подпирали» круглые глаза, почти пряча их в тени ресниц. А из самых уголков глаз кверху уползали весёлые лучики. Недлинные передние зубы при усмешке упирались в нижнюю губу цвета холодного кварца. И по-спортивному ровная спина, прикрытая плотной футболкой, то уходила вперёд, то снова откидывалась на подлокотник. У Оли вообще очень спортивная и атлетичная фигура. И пропорциями тела она походила на модель (уж Юра-то знает). Если бы не странноватый момент их знакомства, Юра предположил бы вслух, не занимается ли она бегом.
Чувствовал он себя странно. И не только потому, что внутри к телу подбирается простуда, но и из-за случившегося между ними. Из-за секса. Юре всегда было легко устанавливать с девушками контакт, причём достаточно быстро — физический. Наверное, сила обаяния. А вот дальше дело обычно не шло. Вернее как — девушки становились навязчивыми, ревнивыми и липкими. Совершенно лишаясь в его глазах шарма и интереса. Сразу требовали чего-то серьёзного и норовили на каждом углу демонстрировать, что они — пара. Чем рождали в парне желание бежать от них на край земли. Но только не Оля. Которая старательно делала вид, что ничего не было. И этим то ли немного раздражала, то ли будила что-то вроде любопытства.
Ещё у Оли ловкие и выверенные движения. Как будто каждую секунду своей жизни она знает, что делать и что будет потом. И эта прямая спина как по линейке, готовая встретить любую неприятность, только подтверждает теорию. Улыбается Оля чаще всего кривовато — так чтобы, левый уголок приподнимался выше правого. Но это почему-то не придаёт лицу ехидства. Словно в нём столько доброты, что никакой неровностью её не скрыть. Пусть Оля и пытается казаться резче, чем есть на самом деле. И вроде как пытается относиться к Юре сверху. Но Юра знает, что такое отношение сверху, да ещё с оттенком презрительности. Так что Оля тут и рядом не стояла.
Он снова перевёл взгляд в телевизор. А потом окинул комнату, к которой он уже привык, взглядом. Ничего особенного, но всё находится на своих местах.
Странно. Свою домашнюю атмосферу Юра уже не мог толком описать, хотя жил там не в пример дольше. А эти очертания будто отпечатались следом на сетчатке. Закрой глаза и вспомнишь, что у самого окна стоит «трехэтажный» шкаф, создающий своими верхушками иллюзию ступеней. В шкафу маленький школьный глобус, а полоски на диване в жёлто-оранжевых тонах. И телевизор висит над белой полкой с кактусом, который Оля называет Родионом.
Краем глаза Юра увидел, как Оля развернулась от экрана к нему. Видимо, хотела ещё что-то сказать. Но так ничего и не произнесла. Юра понял, что глаза его прикрыты, и мир он видит очень расплывчатым, приглушенным и через узкую щель век. Почувствовал своё ровное, словно чужое дыхание и ощутил лёгкое оцепенение в теле. Сам не заметил, как начал задрёмывать под телевизор. А Оля заметила.
Юра почувствовал, как взгляд её становится долгим, и хотел уже было «ожить».