Плюс на каждого, кто хоть раз попадал в информационное пространство, «волшебное» действие оказало словосочетание «драконья оспа». Которое уже само по себе обрело ореол чего-то бесконечно опасного. И теперь паниковала не только Ольга. И какой-то парень, который удачно подошёл к терминалу. А теперь мог загнуться от её укола.
Картинка у неё перед глазами сразу смешалась, приходя в разрозненное, но какое-то едино направленное движение, выражаемое двумя словами: беспокойный круговорот. Через который, используя живой щит, Ольга стала пробираться к вожделенному выходу.
Парень в её руках вела себя на удивление спокойно. Видимо, был умным и знал, что испуганным женщинам лучше не сопротивляться. Кажется, Ольге в пору было позавидовать его хладнокровию: ни попытки вырваться, ни крика, ни истерики. Только ровные и аккуратные шаги в ту сторону, куда подталкивала Ольга. А подталкивала она к спасительному выходу.
Чувствуя, как сердце вот-вот выскочит наружу или по крайней мере перекроет кислород, Ольга с затаённой радостью наблюдала, как стеклянная входная дверь становится всё ближе. И уже почти не думала ни об окружающем хаосе, ни об охране, ни о парне. Только вожделенная свобода, знаменующаяся в безмятежно зелёных древесных верхушках и проезжающих мимо машин, которых абсолютно не интересует то, что здесь и сейчас происходит.
Дальше всё вышло ещё более скомканным. Ольга, так и проталкивая вперёд не сопротивляющегося парня, смогла оказаться на улице. Вернее, под поликлиническим навесом и на его ступеньках, но уже за пределами здания. Ощутив себя зайцем, едва-едва выскользнувшим из охотничьего силка и, кажется, опалившим уши, она отпихнула от себя ставшую ненужной «жертву». И уже увереннее ринулась бежать дальше. Но случилось непредвиденное.
Косяков за Олей водилось не так уж много. Но один из них — это выбирать одежду и обувь не из соображений практичности, а больше из эстетических. Поэтому Олины ботинки вид имели с лёгким оттенком эксцентричности, чем очень ей нравились. Но подошвой проигрывали другим моделям — она скользила. Как сейчас — на плиточных ступеньках, совсем недавно орошённых поливальной машиной. Оля поскользнулась.
Мышцы растянулись, подставляя под удар коленный сустав. Оля инстинктивно озернулась в сторону дверей. Из них пока никого не вывалилось. Только стоял тот самый бледный парень, что обеспечил ей спасение. И который вроде бы нападать не собирался. Может, потому что у Ольги всё ещё был шприц с драконьей оспой. Так что, не обращая внимания на ломоту в колене, она побежала дальше. К подплывающей всё ближе свободе.
Парень же смотрел ей в след.
Одним из достоинств Ольги было то, что она никогда и ничего не теряла. Ни ручки, ни карандаша, ни морального облика. Но сейчас потеря равновесия, паника и вообще внесли в Олин зачёт свои коррективы.
Глава 2. Болезнь куклы
На скамейке было не удобно. Спина ныла. Оля предпочитала винить в этом увесистую грудь, но может дело было и не в этом. От резкого движения вступило в левое колено — всё-таки удары судьбы не проходят даром. А может, просто старость подкрадывается незаметно. Случайно задела кожаный рюкзачок, примостившийся рядом с ней на скамейке, и едва успела его поймать, чтобы он не ухнулся на землю. Рюкзачок-то не очень жалко. А вот то, что в нём…
Вообще странное расположение для скамейки — на пыльном треугольнике между дорожной развилкой и лесной зоной. Но, видимо, даже странные вещи могут однажды кому-то пригодиться. Как, например, Ольге, сбежавшей из той дурацкой поликлиники.
Мир вокруг равнодушно гудел, слово гигантский пчелиный улей, где каждый был занят своим делом, и окружающими интересуется только постольку, поскольку они мешают.
То самое странное чувство, когда вроде со всеми, но при этом одна. Мимо проезжают автомобили, в которых находится по крайней мере один человек. Это примерно пять человек в минуту. И каждому из них абсолютно всё равно на сидящую на непонятной скамейке Ольге. Хотя, если разобраться, то было бы куда хуже, вздумай кто проявить своё участие.
Ощущение опасности притупилось, позволив сознанию приступать к логическому анализу произошедшего. И при том, что ни логикой, ни аналитикой Оля особенно не страдала, картина выходила спорной.
Если смотреть на всё отвлечённым взглядом из безопасного места, то можно решить, что Ольга Викторова — просто истеричка.
Может, ей просто показалась и она преувеличила? Ольга застыдилась. В конце концов, ничего необычного или странного в кабинете не произошло — всё было в точности так, как обычно.