Юрка опустился на корточки и протянул пёсику ладонь. Тот, после секундного раздумья, склонил неглупую мордашку набок. И с рывка встал обеими передними лапками Юрке на колено.
— Смотри, какой милый, — сообщил Оле парень.
А пёсик не преминул послать ей предупреждающий взгляд. Что если Оля думает, будто пёс забыл о мячике, то очень ошибается.
— Н-да? — с сомнением уточнила Ольга, у которой, кажется, уводили парня.
И снова вздрогнула — нет, присутствие в этом парке делает её слишком пугливой. А это хозяин Паруса, виляющего возле Юрки хвостом, подал зычный голос:
— Звиняйте, молодёжь! Парус, не мешай людям! Пошли!
На этот раз Парус послушался, подцепив красный мячик раскрытой пастью, ускакал за мужчиной. А Юрка выпрямился.
— А знаешь, что означает красный мяч? — неожиданно спросил он.
— Нет, — помахала головой Оля.
— Что всё это не по правде и происходит во сне! — отчеканил Юрка как по написанному и ловко обхватил Олину талию, привлекая её к себе ближе. — Осознанные сновидения.
— А! Пусти! — от неожиданность вскрикнула Оля, задирая руки, как если бы сдавалась. — А то я Паруса позову!
— Зачем? Ты ему, кажется, не очень понравилась, — с сомнением заметил Юрка.
А где-то вдалеке раздался бодрый собачий лай. И Оля на всякий случай схватилась Юрке за плечи. Мало ли… А тот со смехом задрал обе ладони, как если бы сам собрался сдаваться. Но, как оказалось, только для того, чтобы усыпить Олино внимание.
— Попалась? — то ли спросил, то ли заявил он, слишком уж ловко перехватывая Олю за локти и хитро заводя ей руки. Так, чтобы оказаться позади неё, надёжно перекрестив предплечья спереди. И дёргаться стало очень неудобно. Но и Оля не из тех, кто ищет лёгких путей, так что всё равно толкнулась назад плечом. Правда, эффекта это никакого не возымело. И куда делась Юркина податливость, которую можно было использовать в качестве живого щита? Только хватка стала крепче.
Поняв, что на Паруса рассчитывать не приходится, Оле пришлось справляться своими силами. Максимально вывернув к Юрке недовольное лицо, она заговорила:
— Ты что, не в курсе, что ли? — было сложновато — крепкая хватка не думала слабеть. — Драконов нельзя хватать! Они от этого начинают дышать огнём!
— Ну, да, ну да, — иронично согласился Юрка, которому явно нравилось Ольгу не выпускать. — Ты ещё скажи, что у старушек очень хрупкие кости.
— Что-о?! Хам! — то ли в шутку, то ли всерьёз возмутилась Оля, начав дёргаться с удвоенной силой. К её чести, держать Ольгу в руках стало сложнее. Но он, улучив момент, чмокнул её в удобно подставленную щёку.
— Но я тебя всё равно люблю, — сообщил он, по-киношному прижимаясь к ней ухом.
— Не думай, что ты теперь прощён, — после короткой паузы сообщила она, но дёргаться перестала. Старость не радость, и усталость возымела своё.
Ночные кузнечики и замешивающаяся густотой ночная прохлада опускалась на мир. Особенно холодная на фоне тёплых, таких приятных Юркиных объятий. Которые затянулись уже настолько, что стали смущательными.
— Может, пойдём уже к фонтану? — не по-своему тихим голосом предложила Оля. — Долго ещё в кустах будем шариться?
Юрка усмехнулся ей в самое ухо, отчего по коже прошлась короткая волна мурашек, и всё-таки выпустил её из рук.
Пробравшись чуть дальше среди кустов, они вылезли на тропинку, и Юрка сразу принялся отряхивать джинсы. Хотя к ним вроде бы ничего и не пристало. При выходе на свет фонарей он будто засмущался, и движения его стали скованными, будто кто-то другой управлял ими, как марионеткой. И никогда не подумаешь, что вот только пару минут назад он накрепко держал сопротивляющуюся Олю. И даже шутливо признавался ей в любви — у Оли до сих пор алели щёки. Воистину, люди меняются в темноте.
И это было очень мило. В мире, где мужчинам, вне зависимости от возраста, принято демонстрировать только свою маскулинность, смущающийся юноша выделяется в хорошую сторону. Нет, в маскулинности плохого ничего нет, даже наоборот… Просто, когда все носят синее, надевший вдруг зелёное всегда привлекает внимание.
Оля усмехнулась собственным философским измышлениям. Надо будет запомнить.
Фонтан был старым, в виде каменного кубка с мощной лепниной по краям на тонкой ножке. И прорезающим ночное небо световым мечом — технологии не обошли его стороной: водяная подсветка плавно и ненавязчиво меняла цвета от красно-жёлтых до сине-зелёных оттенков. И сейчас бурлила фиолетовым. Водная струя, доходя до своего тонкого предела, распадалась на множество мелких слезливых брызг и рябью падала на неспокойную тёмную воду. Кое-где поднималась пена, словно это был не просто маленький фонтан, а настоящий кусочек далёкого моря.