Оля спешно и местами наощупь преодолела коридор. Вот и синеватый свет из другой комнаты — как некоторые могут спать, не задёргивая штор?
Он остановилась на самом пороге, чувствуя, как вздувшаяся половица упёрлась ей в самые пальцы. И замерла, как если бы наткнулась на непреодолимое препятствие.
— Юр… — шелестящим шёпотом позвала она. — Ты спишь?
Понятное дело, что не спит. Это чувствуется по совершенно не слышному дыханию и по аккуратно-напряжённой позе — на левом боку, лицом к стене и подтянув колени к животу. Даже укрывшись до самого подбородка.
А если он сейчас не ответит? Олю авансом прожгло ожидание, и она даже услышала фантомный скрип пола — как она, не дождавшись ответа, уходит.
В любом случае… надо дать ему выбор. То, чего в последнее время Юрку лишают. Вроде из благих побуждений, но.
Оля уже собралась уходить — отсутствие ответа тоже ответ — но Юркина голова на измятой подушке дёрнулась.
— Нет… — почему-то так же прошептал парень, приподнимаясь на локте.
Наверное, до его ответа на самом прошло совсем немного времени. Просто Оле показалось, что было долго.
— Кофе… будешь? — спросила она.
Наверное, самое странное предложение для человека, не спящего в начале пятого. И тем не менее, Юрка перекатился на край кровати и с готовностью сел. Чуть попозже его можно будет нормально разглядеть в синеве расплывающегося утра.
А пока пришлось включать кухонный светильник, тепло щёлкнувший в розетке и заливший ноное пространство желтизной. Лампочный свет, путаясь в абажуре, рассыпался по стекляшкам радужными капелями. Наверное, намекая: ночь темна перед рассветом, а после дождя появится радуга. Или на что-то такое же ванильное.
Оля щёлкнула чайником и глянула на прямоугольник окна. На фоне потеплевшей кухни его мутная синева выглядела особенно резко. Но так далеко, что о ней не хотелось думать.
Юрка на стуле потирал всей пятернёй затылок, разминая. Его футболка задралась на животе, а одна штанина была явно короче другой. Оля звякнула ложкой о чашку, насыпая в неё смолотые зёрна. Варить — не хочется. Можно и просто залить кипятком. И налить молока так, чтобы цвет переменился до сгущёночного. И сыпануть сахара.
Как ни странно, на вкус получилось даже нормально. С привкусом жареных кофейных зёрен и приятной сладостью, перескакивающей с языка на сердце.
А вот Юрке кофе совсем не понравился. По крайней мере, именно после нескольких глотков он вдруг дёрнулся вперёд так, словно собирался упасть. Но вовремя остановился. И вцепился рукой в светлый клок волос. И без того белые костяшки пальцев окончательно побелели. Оля, закусив губу, не стала приглаживать вставшие дыбом волосы. И говорить ничего тоже не стала.
— Ты понимаешь, — голос Юрки прозвучал сдавленно, будто он говорил издалека. Или из глубины. — Я хочу нормально жить. А не под колпаком болезни. Когда все вечно только и думают, что перед ними — болявый, которого нужно оберегать, вечно создавать что-то, особенно заботиться… А лучше — держаться подальше, если есть такая возможность.
Юрка выпустил волосы и поднял на Олю потемневшие глаза, цвет которых практически сравнялся со впадинами под ними.
— Ты же и сама теперь так думаешь, — Юрка неприятно-криво улыбнулся, и Оля не смогла не отвести взгляда. Юрка безнадёжно ткнулся затылком в холодную стенку.
— Так давай попробуем эту болячку вылечить, — тихо сказала Оля кухонной полке, что над плитой.
— Тебе ж сказали — никаких гарантий, — Юрка предпочёл разговаривать с окном. — Может, ты даже умрёшь от таких «попробуем».
Буквально на секунду их взгляды всё-таки пересеклись. И Ольга вспомнила о том, какая паника её накрыла, когда ей пытались вколоть драконью оспу.
Наверное, всё дело в антураже медицинского учреждения. Потому что сейчас, сидя на кухне с Юркой, и тени того страха у Оли не было.
— К тому же… мне это может уже не помочь, — будто затихая где-то продолжал Юрка.
От этого «уже» Оля вздрогнула, как от тока. И голос её зазвучал быстрее и живее, чем она сама думала:
— А я всё равно попробую, — получилось нагловато. — Моё тело — моё дело и всё такое. Так что, как подопытная, решать буду я. А там уж твой папенька как-нибудь запихает тебя в мешок, притащит куда надо и вылечит.
Ей хотелось звучать самоуверенно. Чтобы со стороны можно было подумать, что она действительно в чём-то уверена.
Юрка совершенно не обратил внимания на неприятный сарказм в торопливом её голосе. Только долго посмотрел на неё, словно пытался разглядеть то, чего Оля сама о себе не знает. Ей даже стало немного не по себе, а щекам — жарко.