— Отец… мать… фрейлина и мой брат — все они хотели, чтобы я жила. Это так сложно. Все так накопилось…
— Вы должны жить так, как хотела бы ваша семья. Жить без страха и быть свободной.
— Свободной? — в ее глазах читался немой вопрос: «как это быть свободной?». Калид увидел перед собой девчушку с закованными ногами и руками. Она та, кто просидела двадцать лет в замке, она та, что жила по строгому распорядку дня, она та, кому не ведомо слово «свобода». И Калид захотелось освободить ее.
— Это похоже на… — сын дракона вскочил на ноги и воодушевленно проговорил: — Я покажу вам, как это — быть свободной. Здесь, в Валлисе, возможно все! Без спроса он сгреб принцессу на руки и быстро выпрыгнул с окна.
Люси зажмурилась и прижалась всем телом к могучему телу дракона. Ей действительно страшно оказаться по ту сторону: она еще помнила опасно-пьянящее чувство невесомости, когда от взлета ее отделяло одно касание — его. Но она доверяла человеку, взявшему на себя серьезные обязательства. Она знала, что в его руках с ней ничего не случится.
Земля настигла их слишком быстро.
Принцесса не успела опомниться и удивленно открыла глаза — они пролетели не больше трех метров.
— Удивлены? Ваши покои находятся на первом этаже, — с веселой ухмылкой сообщил Калид. — Я позаботился о вашей безопасности.
— Но мы могли спуститься по ступеням?! — Люси возмущенно заприметила вереницу каменистых углублений, тянувшихся с балконов первых этажей.
— Могли, — Калид подмигнул ей, — но так не интересно.
Он поставил принцессу на ноги, скинул расстегнутый нараспашку камзол и попросил запрыгнуть Люси на спину.
— Мы немного пройдемся, ладненько?
— Угу.
— Держитесь сильнее!
Руками она обвила его шею, и Калид, убедившись, что принцесса держится достаточно крепко, помчался вглубь долины. Он бежал слишком быстро и легко, едва касаясь ногами земли, и Люси казалось, они вот-вот взлетят в небо. Они приближались к озеру, разлившемуся в лучах заката темным полупрозрачным кристаллом с глубокой синевой.
Послышалось шлепанье по воде.
— Что вы делаете? — нервно спросила принцесса, ощущая нагими стопами брызги холодной воды. Она вздрагивала всякий раз, когда капли касались ее кожи, и чувствовала, что сейчас произойдет нечто особенное в ее жизни, нечто нереальное и важное. Важнее церемоний, обрядов и самого существования Ордена.
— Мы пришли.
Ее ноги до коленей погрузились в леденящую воду.
— Холодно, — принцесса поежилась. Замерзающими стопами она щупала гальку, скользившую под ногами.
— Это озеро называют по-всякому, но самое древнее имя, дарованное драконами, что нашли долину в горах…
Калид говорил и говорил, а Люси слушала и рассматривала горы, замыкавшие долину кольцом. Ее сердце забилось сильнее: сами горы и были дворцом — величайшим творением драконов с множеством оконцев, смотрящих вглубь громадного двора-долины! Ручная кропотливая работа. Бережная. Длительная. Люси почувствовала себя как никогда защищенной. Ее серый и холодный кратер Идиоктитиса стал чем-то нереальным, далеким, давно забытым и покинутым. — … Озеро омовения. Оно смывает не только физическую боль, но и смуту, страхи, боль душевную. Хотите покричать?
— Покричать? Но мне…«Не хочется кричать», — хотела сказать принцесса, но оборвала себя на полуслове, вдруг ощутив ясный порыв.
— Это и есть свобода. Кричите, Люси! Вот так. А-а-а-а-а-а-а-а-а! — загорланил Калид. — А-а-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Все ее чувства, молитвы, мечты и надежды переполняли ее тело, разрывая его изнутри, копившаяся годами боль и досада, отчаяние и уныние, скорбь, оглядки в прошлое — все это превратилось в единый поток, требующий выхода. Молитва — это хорошо, но молитва не могла заменить ей долгожданного выброса эмоций. Она чувствовала, что более не может сдерживать себя.
Тетива более не могла тянуться.
И что-то надорвалось, и принцесса закричала. Как смогла.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Они кричали в унисон.
Они смотрели друг на друга и улыбались.
Ей стало так легко, как не было никогда в жизни.
Она раскинула руки в стороны и продолжала кричать.
И отныне будет так: Его дом — ее дом. Его щит — ее меч. Его победа — ее обет. Орден вовек не достанет.