Натан
Да… Только…
Послушник
Приглядитесь
Попристальней! Стремянный этот — я.
Натан
Как? Вы?
Послушник
Тот рыцарь, что меня прислал
С дитятей к вам, по имени был Вольф
Фон Фильнек.
Натан
Да, вы правы.
Послушник
Так как мать
Скончалась неожиданно, а рыцарь
Начальством спешно вызван был — боюсь
Соврать, но помнится, что в Газу{143},
Куда не мог он крошку взять с собою, —
Он вам ее велел вручить. Я вас
Застал, кажись, в Даруне?
Натан
Верно!
Послушник
Память
Могла бы мне и изменить. У многих
Я в услуженье был — всех не упомнишь,
У Фильнека же — так совсем уж мало…
Он пал под Аскалоном. Впрочем, был
Он славным господином.
Натан
Это правда!
До гробовой доски ему обязан:
Не раз меня от смерти он спасал.
Послушник
Ему сие зачтется! Тем любовней
Вы приняли в свой дом его дочурку?
Натан
Само собой!
Послушник
А где ж она теперь?
Не умерла ж она, не дай то бог?
Да нет! Пускай себе живет! Вот только б
Не разузнал об этом кто! А так
Все будет шито-крыто.
Натан
Будет?
Послушник
Верно!
Я рассуждаю так: когда с добром —
А я стремлюсь к нему! — так часто зло
Соседствует, не отказаться ль лучше
От «добрых дел»? Что значит зло, мы знаем
Довольно точно, а с добром, признаться,
Куда сложнее дело обстоит.
Ну, что естественнее: взять ребенка
Крещеного и воспитать его,
Как дочь родную, с ревностной заботой,
С любовью неусыпною? Все это
Вы делали, как любящий отец, —
И вот награда! Эка ерунда!
Умней, быть может, было бы дитя
Крещеное растить, как христианку,
На стороне. Но вы дочурку друга
Тогда бы не любили так. А детям,
Хотя бы и зверенышам, любовь
Нужней, пожалуй, веры христианской.
Христианином стать всегда успеешь!
Росла бы девочка здоровой, доброй,
Под бдительным надзором вашим, бог
Ее считал бы той, чем та была.
И разве христианство все не вышло
Из иудейства? О, как часто я
Досадовал на то и слезы лил
Над тем, что христиане забывают,
Что и Спаситель наш был иудеем.
Натан
Так будьте же заступником моим,
Мой добрый брат, когда ханжи и злыдни
Начнут терзать меня за мой поступок,
За подвиг мой! Вам только одному
Его поверю — с тем чтоб вы в могилу
С собою унесли его. Еще…
Ни с кем… о нем… не смел я говорить —
Тщеславиться постыдно!.. Только вам
И вашей простоте богоугодной
Откроюсь я. Она-то, чай, поймет,
Что совершить способен человек,
Покорный господу…