Свинья и дуб
Прожорливая свинья лакомилась опавшими желудями под высоким дубом. Раскусывая один желудь, она уже пожирала глазами другой.
— Неблагодарная тварь! — крикнул ей наконец дуб с высоты своего величия. — Ты питаешься моими плодами, но ни разу еще не обратила вверх благодарного взора!
Свинья на мгновение приостановилась и прохрюкала в ответ:
— Кабы я знала, что это ты ради меня роняешь тут свои желуди, то и я бы тебе посылала благодарные взоры.
Осы
Гниль и тлен разрушили гордый торс боевого коня, павшего от вражеской пули под своим отважным седоком. Останки одного неутомимая природа всегда дарует для жизни другому. И вот из зловонной падали вылетел рой молодых ос.
— О, как высок наш род! — наперебой восклицали осы. — Мы обязаны жизнью славному коню, любимцу Нептуна{157}!
Это забавное хвастовство довелось услыхать некоему прозорливому баснописцу, и он подумал о нынешних итальянцах, которые воображают себя прямыми потомками древних римлян по той лишь причине, что родились на их могилах.
Воробьи
Реставрировали старую церковь, в которой прежде гнездилось великое множество воробьев.
Теперь, когда она стояла в своем ослепительном убранстве, вновь налетели воробьи и стали искать свои прежние жилища. Но все щели оказались замазанными.
— К чему же тогда пригодно это громадное здание? — кричали они. — Улетим прочь от этой бессмысленной груды камней!
Страус
— Сейчас я взлечу! — крикнул огромный страус, и весь птичий народ собрался вокруг него в надежде и ожидании.
— Сейчас я взлечу! — крикнул он вновь и, расправив свои могучие крылья, словно корабль с поднятыми парусами, ринулся вперед, ни на миг не отрываясь от земли.
Не похоже ли это на поэтический образ тех лишенных поэзии сочинителей, которые в первых строках своих огромных од похваляются гордыми крыльями и грозятся взлететь к облакам и звездам, но так до конца и остаются верны праху земному?
Воробей и страус
— Гордись сколько хочешь своим ростом и силой, — сказал воробей страусу. — А все же я более птица, чем ты. Потому что летать ты не можешь, а я вот летаю, хоть и невысоко, хоть и недалеко.
Поэт, написавший застольную песню или сонет о любви, все же более гений, чем лишенный порыва и вдохновения автор предлинной германиады{158}.
Собаки
— Как измельчал в этой стране наш собачий род! — сказал один пудель, немало поездивший по свету. — На далеком континенте, который люди называют Индией, вот где есть еще истинные собаки! Собаки, мои братья!.. Вы мне не поверите, а ведь я это видел собственными глазами: собаки даже льва там не боятся и смело вступают с ним в драку!
— И что же, — спросила пуделя одна многоопытная гончая, — случается, они его побеждают, льва-то?
— Побеждают? — переспросил пудель. — Об этом мне ничего неизвестно. Да и не все ли равно? Хватит и того, что они нападают на самого льва!
— Ну, — возразила гончая, — если они его не побеждают, эти твои хваленые собаки в Индии, то ничуть они не лучше нас, зато намного глупее!
Бык и олень
Мощный бык и легконогий олень паслись рядом на лугу.
— Вот что, олень, — сказал бык, — если на нас нападет лев, давай держаться вместе и дадим ему дружный отпор!
— На меня не рассчитывай, — ответил олень. — Для чего мне вступать в неравный бой со львом, если я могу куда вернее спастись от него бегством?
Осел и волк
Осел повстречался с голодным волком.
— Пожалей меня, — сказал осел, дрожа, — я бедное больное животное. Посмотри, какая у меня колючка в ноге.
— Мне и впрямь тебя жаль, — отвечал ему волк. — И долг моей совести избавить тебя от этой боли.
Не успел он произнести эти слова, как бросился на осла.
Эзоп и его осел
Осел сказал Эзопу:
— Когда ты придумаешь про меня новую побасенку, то уж дай мне сказать там что-нибудь мудрое и остроумное.
— Тебе? — удивился Эзоп. — А что люди скажут? Не скажут ли они, что ты мудрец, а я осел?