Клавдия Сергеевна. Ну и я пошла. (Стоит). Ежели тебе, Санечка, что нужно, не гордись, скажи... Деньжат, может быть...
Александра Ивановна отрицательно качает головой.
В магазин сходить... Недолго... Мой-то Степа за Марьяну переживает. Я ведь мать, мне много не надо, все вижу. (Печально вздохнув). А Марьяна славная девчушка, скромница, самостоятельная такая. Тут напротив в новом доме есть рыженькая одна, от Степки моего без ума и без памяти. Это точно, мне их домработница сказала. А мне такое не надо. Ешь — не хочу. Я не из тех мамаш: язык на плечи — и ну за невестами гоняться. Где прыжком, где бочком, а где и на карачках. Тьфу, пятна капитализма, и больше ничего! Мой говорит: в какое они время живут, где? Ты знаешь, Саня, я из простой семьи и в дом хочу уважительную, без гонору, чтобы своим моральным превосходством не тыкала. Подумаешь! Было время — и мой главным инженером треста сидел, не хотел инфаркта, а то мог бы и выше пойти... (Заметив, что Александра Ивановна не поддерживает разговора). Ну, я пошла. (Стоит). А насчет Марьяны я не против. Даже теперь. Ты понимаешь? Не такто все нынче просто. Но я с этим не считаюсь. Юрий Ипполитович, не буду врать, колеблется, но как я скажу, так и будет. Муж голова, а жена — шея. Куда захочет, туда повернет. Ты думаешь, он почему воздержался? Я ему сказала.
Александра Ивановна. Воздержался?
Клавдия Сергеевна. Ну, когда твоего на бюро исключили. Алексей Кузьмич тебе не рассказывал, что мой воздержался?
Долгая пауза.
Александра Ивановна. Нет, этого он мне не рассказывал.
Клавдия Сергеевна. Как же! Моему-то тоже Полудик не забудет. Ну змей! Он-то и закопал, да еще сверху песочком посыпал. А все одно — и сегодня мой будет воздерживаться, мы так с ним и порешили. Мой сказал: никто меня не собьет. Алексей Кузьмич человек субъективно честный.
Александра Ивановна (чужим голосом). Что это значит — субъективно честный?
Клавдия Сергеевна. А мой так говорит, что нельзя ставить этот... знак равенства. Дымников — одно, Хлебников — другое. Оттого мой и воздерживается.
Александра Ивановна. Почему же он только воздерживается?
Клавдия Сергеевна. Ты как-то, Саня, примитивно подходишь. Легко нам с тобой здесь. Мы-то с тобой, Саня, в той баньке не парились. Мой сказал: то, что в этой... ну... ситуации... воздержался, это, говорит, акт героизма. Да не горюй, у него заслуги, — может, наверху уважат. Простят.
Александра Ивановна. Ему нечего прощать. Он не виноват.
Клавдия Сергеевна. Да нас-то с тобой кто спросит? По нас, лучше наших мужиков и на свете нет. Ну, я пошла. (Стоит). А люди иначе судят.
Александра Ивановна (вставая). Плачет Миша.
Клавдия Сергеевна. Разве? (Прислушивается). Почудилось тебе.
Александра Ивановна (резко). Зовет.
Клавдия Сергеевна. А... Ну иди-иди.
Александра Ивановна молча провожает ее. Возвращается. Садится на диван. Молчит. Из коридора выглядывает Марьяна.
Марьяна. Папа не приходил?
Александра Ивановна. Четверг. Партийный день. Наверно, собрание.
Марьяна. Вопросы какие, не знаешь?
Александра Ивановна. Я же беспартийная. (Помолчав). Ты отцу лекарство поставила?
Марьяна. Сейчас.
Александра Ивановна. А в Челябинск вчера бандероль отправила?
Марьяна. Сегодня отправила.
Александра Ивановна. Только сегодня? Как тебе не совестно, Марьянка? Как тебе не совестно? Он так много сделал для тебя и так мало требует, а ты не можешь выполнить даже эти свои обязательства... ничтожные... крохотные...
Марьяна. Не беспокойся, мама. Я выполню перед ним все свои обязательства до конца.
Александра Ивановна. Что?
Марьяна. Не беспокойся, мама.
Слышен детский плач.
Александра Ивановна. Теперь и вправду Мишка зовет... (Встает). Павлика покорми, у меня что-то голова разболелась. Прилягу. Придет отец — позови. (Уходит).
Марьяна (смотрит матери вслед). Не знает... (Достает из полубуфета пузырек, рюмку. Идет к двери в смежную комнату). Павлик! Степан! Кушать! (Капает в рюмку лекарство, разбавляет водой).
Выходят Павлик и Степан.
Павлик, а ты хлеба купил?
Павлик. Черт!
Степан. Сбегаю! (Бежит к выходу).
Марьяна. Ни за что! Пусть он сам!
Павлик. Степа, я сам.
Степан уже исчез.
Он ради тебя не только в булочную — он в ракетном снаряде в межпланетные пространства умчит! И назовет неизвестную планету — Марьянка!
Марьяна вдруг закрывает лицо руками.
Марьянка! Ну, Марьянка...
Марьяна (всхлипывая). Ах, дурачок ты, дурачок. У нас такое несчастье, а ты...
Павлик. Какое несчастье?
Марьяна (шепотом). Закрой ту дверь.
(Павлик закрывает дверь, в которую ушла Александра Ивановна). Садись сюда.
Павлик садится рядом с сестрой, она берет руки брата в свои.
Ты должен знать. (Пауза). Может быть, сейчас отца исключают из партии. (Пауза). Помнишь то утро — ты искал справку? В портфеле лежало отцовское заявление в Центральный Комитет. Я прочла случайно. Мать не знает. Сегодня собрание, — может быть, не подтвердят. А если подтвердят? Как жить тогда, Павличек, как жить?..
Пауза.
Павлик (шепотом). А я...
Марьяна. Ну?
Павлик. Нет, я подумал.
Марьяна. Скажи, скажи.
Павлик. Я-то не знал. Написал в автобиографии, что отец — старый член партии. Как же теперь? Ничего не говорить?
Марьяна. Если сегодня подтвердят, скажи немедленно. (Шепотом). Какой это ужас, Павличек!.. Наш папа, такой кристальный, чистый. Почему ты молчишь?
Павлик (шепотом). Я думаю. (Пауза). Марьянка, пока мне никуда заявлять не надо: ни в комсомол, ни на факультет. Еще собрание, еще райком, отец будет драться, а я пока-то — тень на ясный день...
Марьяна (встает). Я думала, с человеком говорю, а ты...
Павлик. Да что я сказал такого?
Марьяна. Узнают — не узнают, говорить — не говорить. Отца твоего из партии, с позором из партии, которой он всю свою молодость, всю кровь... А тебя только одно... Только одно...
Стукнула дверь.
Никому ни слова! Слышишь! Никому!
Влетает Степан.
Степан. Быстро? (Замолчал, увидев расстроенные лица Марьяны и Павлика).
Павлик. Марьяна, некогда мне, мы пойдем заниматься.
Марьяна (сухо). Как хотите. (Берет со стола несколько ломтиков сыра, кладет на блюдечко, отдает брату). Чай на плите.
Павлик берет блюдце, взглядывает виновато на сестру, уходит.
(Берет хлеб у Степана). Спасибо, Степа. (Режет хлеб). Иди, я сама принесу.
Степан. Марьяна... (Голос его глух).
Марьяна поднимает голову.
Я с тобой.
Марьяна. Что ты сказал?
Степан (берет ее руку). Я с тобой, Марьяна. Всегда. (Поворачивается, уходит).
Марьяна (идет к дивану, берет с полки учебник). Хлеб не взял. A-а... (Махнув рукой, села, раскрывает книгу, листает страницы). «Гортань в целом связана в подъязычной костью при помощи подъязычно-щитовидной перепонки...»
Из передней входят Хлебников и Черногубов.
Хлебников. А мать где?
Марьяна (вскочила). Прилегла. (Вглядываясь в лицо отца, пытаясь прочесть в нем ответ на свой немой вопрос). Разбудить?
Хлебников (Черногубову). У Мишки две ночи температура, вчера полегчало, умаялась. (Марьяне). Одни посидим. И ты ступай.